Виталий Милонов: Смена пола — это глубоко антинаучная мракобесная история

Зампредседателя Комитета Госдумы по вопросам семьи Виталий Милонов в четверг, 24 ноября, внес в Госдуму законопроект, допускающий изменение или коррекцию половой принадлежности лишь на основании заключения врачебной комиссии о наличии соответствующих показаний и с добровольного согласия гражданина. Во всех остальных случаях смену пола предлагается запретить. Инициатива тут же стала предметом бурного обсуждения в соцсетях, между тем сам парламентарий сейчас находится в Донбассе, куда он направился как доброволец.  Младший сержант, наводчик противотанковой батареи под характерные звуки «раскатов грома» побеседовал с «Парламентской газетой», пошутив: «Здесь иногда бывает скучно, и тогда я пишу законы».

- Виталий Валентинович, законопроектом вы предлагаете отойти от нынешней практики. Таким образом, если операцию можно будет сделать только по медицинским показаниям, то ответственность за такое решение будет нести врач, выдавший такое заключение?

- Да.

- А если человек не хочет менять пол, а ему это будет показано врачом?

- Нет, это невозможно. Медицинские показания касаются тех очень-очень редких случаев, когда есть гермафродитизм. То есть у человека наблюдаются признаки обоих полов одновременно. Или когда есть половые признаки, которые отличаются от его генома. В этих случаях, когда есть генетические искажения и мутации, человек может определиться, принять решение и запросить заключение о наличии медицинских показаний. То есть оно может быть получено только по его желанию. Потому что вышло недоразумение, а человек хочет ощущать себя тем, кем он является. И это может быть основанием. А все психологические статусы и психические расстройства половой идентификации в расчет не должны приниматься.

- Кто будет проверять, что это именно показания?

- Если у человека случилась мутация при рождении, эту трагедию надо исправлять. Современная медицина может это сделать. И если мы говорим именно о таких людях, то там все понятно и не нужно ничего притягивать за уши. В отличие от психологического состояния человека, которое может меняться. Даже если он до крайней степени уверен, что родился в другом теле. Тут тяжело доказать, так это или не так. А когда мы говорим о гермафродитах, то здесь все очевидно.

- В чем отличие от сегодняшнего положения, когда такие операции проводятся пусть не по показаниям, но с обязательным заключением комиссии врачей?

- Сегодня не принимается в расчет константа о том, что человеку пол поменять нельзя. Смена пола — это глубоко антинаучная мракобесная история. Пол — это то, что записано не в наших внешних данных, а в нашем геноме. Геном же поменять невозможно. Пол человека не меняется, меняется его внешний вид, а также документы. А пол остается тем же, каким он был с рождения у человека. Сейчас врачи психологи и психиатры, причем есть целая индустрия таких врачей, путем нехитрых манипуляций за небольшую денежку это заключение выдают. Они исходят из того, что это нормальная законная операция. Нужно просто проверить, что человек идет на эту трансформацию не под воздействием сиюминутной страсти, а на основании того, что это его убеждения.

Я много изучал этот вопрос. Есть врачи, работающие в кооперации с НКО, которые занимаются трансгендерами. У них даже методичка есть с инструкциями: как, к кому подходить, где делать. В итоге справка по форме 087/у выдается за один визит.

- Вы предлагаете людям проходить анализ ДНК?

- Не только. Человеку должен быть поставлен однозначный диагноз, по которому не может быть двух мнений.

- Какой врач должен поставить такой диагноз?

- Это должен быть не один специалист. Решение должен принять консилиум врачей. И они должны установить, что человек, страдающий врожденным гермафродитизмом, нуждается в том, чтобы его внешние данные привели к биологическому полу. А пол биологический при этом в любом случае не меняется. Корректируются внешние данные под реальность. И это перестает быть просто выбором человека. Это становится просто медицинской операцией.

- Кто должен определить состав таких комиссий?

- Минздрав России, поскольку вопрос будет ставиться не в контексте смены пола, а в разрезе исправления последствий редчайшего заболевания. Например, когда у человека генетический сбой в хромосомах. Если провести аналогию, то можно сравнить с такими случаями, когда у человека при рождении три глаза, две головы, три руки. А тут генетически развивается девочка, которая внешне как мальчик.

Читайте также:

• Госдума приняла законы о запрете ЛГБТ-пропаганды

- Как часто им придется собираться?

- Крайне редко. Люди с такими отклонениями — это сотые доли процента населения. Думаю, что ежегодно в нашей огромной стране, возможно, будут рассматриваться один-два случая.   

- Могут появиться люди, которые, чтобы не проходить такую сложную процедуру, будут уезжать в какую-нибудь толерантную страну, менять там пол и возвращаться. Что с ними будет?

- Они вернутся в том же самом состоянии, в котором уедут. Они даже могут и не менять пол хирургическим путем, а просто пройти интенсивную гормональную терапию и поменяться внешне до неузнаваемости. Но от этого они не перестанут быть мужчинами или женщинами. В нашей стране их пол будет соответствовать их биологическому при рождении.

- А те, кто получат заключение врачей и сделают операцию по показаниям, смогут получить паспорт с новыми сведениями?

- Тут такая ситуация: врачи, выдавая заключение о показаниях на проведение операции, фактически признают, что при определении пола человека при рождении невольно была допущена ошибка. Именно поэтому мы и говорим о том, что врачи должны изучить вопрос и определить истинный пол этого человека. А когда она исправляется, мы можем говорить не об изменении документов, а об их исправлении.

- И тогда исчезнет в России само понятие смены пола?

- Да, мы действительно говорим только об исправлении крайне редких ситуаций. И в этом контексте — о том, что в нашей стране смена пола не допускается.

- Какова ситуация на том участке, где вы служите?

- У нас так. Мы либо стреляем из пушки, либо мы не стреляем из пушки. Потому что пушка не может стрелять постоянно. Ее нужно ремонтировать, перебазировать. Сейчас мы очень много стреляли, заняли новые позиции, один город. И несколько дней занимались тем, что перетаскивали наши пушки вперед на новые позиции. И, надеюсь, очень скоро мы начнем интенсивно освобождать еще некоторые территории.