В Госдуме предложили по-новому оценивать ущерб от лесных пожаров

Пока климатическая повестка подстраивается под экономические вызовы — в частности, из-за давления других стран в виде углеродного налога. Но изменения климата влияют на людей уже сейчас. В Волгоградской, Ростовской областях и на Ставрополье появляются настоящие пустыни, Дон мелеет, а в лесах бушуют пожары. Поэтому необходимо поддержать проекты, направленные на решение текущих проблем, в том числе с помощью национального проекта «Экология», считает заместитель председателя Комитета Госдумы по вопросам собственности, земельным и имущественным отношениям Николай Николаев. О чём ещё рассказал депутат в пресс-центре «Парламентской газеты»?

- Николай Петрович, в конце сентября Правительство приняло постановление, в котором перечислило критерии зелёных проектов и требования к их верификации. В нём говорится, например, о снижении выбросов CO2, использовании возобновляемой энергии и так далее. Какие проекты могут получить финансирование?

- Речь не идёт об автоматическом финансировании. То есть если компания соответствует тому или иному требованию, она не получит деньги автоматом. Постановление направлено на другое: стимулировать инвесторов и финансовые институты вкладываться в проекты, которые приносят пользу окружающей среде или как минимум не наносят ей вреда. Классификатор, по сути, показывает инвесторам, банкирам, которые занимаются зелёным финансированием, какие проекты государство считает зелёными, а какие — нет. А требования к верификации показывают, насколько те или иные финансовые инструменты соответствуют зелёной идеологии. В Европе такие документы уже приняты, и наш на 90 процентов повторяет их, учитывая лишь некоторые нюансы. Как будет работать таксономия, это ещё большой вопрос. И я считаю, что Государственной Думе важно организовать её общественное обсуждение.

В России хотят разграничить административную и уголовную ответственность за лесные пожары

В целом это экономический документ, который Министерство экономического развития готовило как ответ на экономические вызовы, в том числе со стороны Европейского Союза в виде углеродного налога. Кроме того, стоит задача достижения к 2060 году углеродной нейтральности, есть соответствующая стратегия. Это всё важно, но направлено в далёкое будущее. Учёные говорят, что даже если добиться углеродной нейтральности, можно ещё в течение 50 лет ждать каких-либо изменений.

А вот сегодняшнему дню внимания уделяется недостаточно. И я считаю, что в первую очередь надо направить усилия и финансирование на решение проблем людей, которые живут сейчас и испытывают очень серьёзные сложности, связанные с изменением климата. Приведу пример. Этим летом я проехал от истока Дона до устья, изучал ситуацию, связанную с обмелением реки. Она деградирует в основном не из-за воздействия человека, а из-за изменения климата — меняется температура, режим осадков, а около 80 процентов воды попадает в Дон именно благодаря снегу и дождю. Сейчас Правительство выделило на реабилитацию реки 105 миллиардов рублей. Сравните с суммами, которые собираются направить на проекты по снижению выбросов CO2. Например, один из наших металлургических комбинатов сейчас тратит 250 миллиардов рублей на то, чтобы перестроить свою работу на выпуск низкоуглеродного металла. Реабилитация Дона оказывается в проигрыше, при этом результат и эффективность этих вложений именно для природы, для местных жителей будет значительно выше.

В Волгоградской, Ростовской областях, на Ставрополье можно увидеть, что такое опустынивание. В получасе езды от Дона, от Волги можно снимать фильмы о Сахаре. На Дальнем Востоке, в Сибири — жуткие наводнения. Колоссальные лесные пожары в Якутии — это тоже следствие изменения климата. Поэтому очень важно, на мой взгляд, не только заниматься далёким будущим и экономическими вызовами на международных рынках, но и не забывать про день сегодняшний.

Конечно, государство выделяет достаточно много денег на национальный проект «Экология», но в нём не говорится о реакции на изменение климата. Поэтому новому составу Госдумы действительно предстоит очень большая работа, связанная с усовершенствованием законодательства, которое учитывало бы эти аспекты.

- Какие необходимы изменения в законодательстве?

- Очень много. Одна из больших проблем — бюрократические барьеры. Когда я изучал ситуацию с обмелением Дона, я увидел, что многие дешёвые и эффективные технологии, которые использовали там раньше, сейчас невозможно применять из-за бесконечных проволочек. Например, местные жители использовали так называемые «шпоры», такие полудамбы. Когда они видели, что река начинает мелеть, они свозили камни, быстро делали небольшую дамбу, которая не перегораживает реку полностью, увеличивали тем самым скорость течения, и река прочищалась. Но это требует очень серьёзной оперативности, а чтобы сейчас поставить такую дамбу, нужно минимум два года — разработать проект, провести экспертизу, выделить деньги в бюджете, провести торги. За это время уже появится заросший остров, и с ним уже ничего нельзя будет сделать.

А в Воронежской области я встречался с людьми, которые сами скинулись и сделали проект очистки своего участка реки Осередь. Но они не могут пробить проект из-за бумажных преград. Нам нужно научиться более оперативно реагировать на такие вызовы и снять лишние бюрократические барьеры. Опыт есть, осталось дать возможность людям реализовать заботу об окружающей среде.

Читайте также:

• В России стало меньше елей, кедров и сосен • К 2022 году 80% лесных пожаров планируют ликвидировать в первые сутки • Минприроды предложило методику расчёта ущерба от лесных пожаров

Или возьмём, например, законодательство о собственности. На заседании нашего Комитета мы рассматривали вопросы эффективности управления госимуществом, государственных вложений. Может ли государство участвовать в компании, которая не является зелёной и даже не собирается ею становиться? Наверное, нет. Я считаю, что как минимум все государственные компании, компании с госучастием должны предоставлять нефинансовую отчётность, в том числе отчитываться о соответствии так называемым принципам ESG — то есть стиле управления, который вовлекает компанию в решение экологических, социальных, корпоративных проблем. Госкомпании должны показывать пример, в том числе и инвесторам, которые, мы надеемся, будут финансировать все эти проекты.

Если мы возьмём корпоративное право, я знаю, что есть рабочие группы и в Центральном банке, и в других организациях, которые разрабатывают вопросы, связанные с ESG стандартами. Это, конечно же, тоже должно найти отражение в законодательстве.

В природопользовательской части нужно отразить такой критерий оценки ущерба от лесных пожаров, как выбросы углекислого газа в атмосферу. А чтобы не быть однобокими, учитывая только отрицательное воздействие, нужно предусмотреть и оценку усилий по лесовосстановлению, лесоразведению с точки зрения воздействия на климат, так как посадка деревьев увеличивает способность леса поглощать парниковые газы.

Пока у нас есть только закон об ограничении выбросов парниковых газов, и мы только в начале пути. Климатическая повестка должна пройти красной нитью через законодательство.

- Как ещё можно поддержать проекты?

- Есть много инициатив на местах, которые требуют поддержки. Например, я видел один замечательный проект по замене и установке систем капельного полива на юге России. Это исключительно важно для территорий, где воды становится всё меньше и меньше и любое бездумное использование воды, её утечка — это серьёзная проблема. И сейчас важно инициировать диалог непосредственно в регионах, чтобы выявлять такие проекты, «упаковывать» их, представлять государству, инвесторам и искать им финансирование, в том числе с помощью нормативной базы, которую готовит Минэкономразвития. Я считаю, что это задача ближайших нескольких лет, и думаю, что вместе со своими коллегами в самое ближайшее время займусь этим вопросом.

Что-то можно делать уже в рамках существующего законодательства. В последние дни предыдущего созыва мы приняли уникальную поправку, которая позволяет компаниям использовать средства на лесовосстановление вне региона присутствия. Например, какая-нибудь компания-недропользователь или организация, которая прокладывает трубопровод в тундре, вырубает ивы.

По закону она обязана их восстановить, но зачем это нужно? Ивы вырастут сами. А средства, которые она по закону обязана потратить на посадки, можно потратить на более полезное дело, например на борьбу с опустыниванием больших площадей. И мы вместе с Рослесхозом договорились о таком пилотном проекте в Волгоградской области. Там может быть восстановлено 55 тысяч гектаров леса не только за счёт бюджетных средств, но и за счёт ресурсов компаний. То же можно делать в других южных районах.