Про глагол и про тире учат в чуме

Больше 4,5 тысячи семей в северных регионах России ведут кочевой образ жизни. Вместе со взрослыми по просторам Севера путешествуют и более 6,5 тысячи детей. Как именно учить писать, читать и считать таких ребят, сейчас каждый северный регион решает самостоятельно. Записать кочевое обучение в федеральном законе предложила группа сенаторов. Такой документ внесен в Госдуму.

Как обойти лицензии и СанПиНы

В законе об образовании предлагают записать обязанность органов госвласти создавать условия «для получения коренными малочисленными народами Севера, Сибири и Дальнего Востока дошкольного и начального общего образования в местах их традиционного проживания и хозяйственной деятельности», то есть непосредственно по маршрутам и в местах стоянок кочевников.

Ранее, в 2020 году, о необходимости разработки закона о кочевом образовании говорила спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко. А в 2021 году его появление на выездном заседании в Салехарде анонсировала председатель профильного комитета палаты регионов Лилия Гумерова.

Закону предстоит решить сразу несколько проблем, которые сейчас возникают у кочевых школ, отмечала сенатор: «Например, есть большие трудности с получением лицензии, ведь такой формы обучения в законодательстве не существует».

Проблемы есть и со школьными зданиями — чум не соответствует требованиям СанПиН. Поэтому внесенный законопроект предлагает не применять к кочевым школам требование о наличии зданий и строений, необходимых для осуществления образовательной деятельности, а также о наличии санэпидзаключения о соответствии санитарным правилам таких построек.

Закон также поможет решить вопрос финансирования таких школ, ведь сейчас они работают за счет бюджетов регионов, а это недешево, если учесть доставку педагогов к месту стоянки, обеспечение необходимым оборудованием и питанием, отмечала ранее Лилия Гумерова.

Лилия Гумерова © пресс-служба Совета Федерации

Право на воспитание в семье

Сейчас большинство детей кочевников получают образование в школах-интернатах, так как в тундре школ в их традиционном понимании нет, рассказала «Парламентской газете» зампред Комитета Совета Федерации по науке, образованию и культуре Людмила Скаковская. «В итоге детей 6—7 лет почти на целый год забирают от мамы и папы. Очевидно, что у такой системы много минусов, так как расставание в таком юном возрасте — огромный стресс и для ребенка, и для родителей», — считает сенатор.

Даже за один год учебы дети порой забывают родной язык, теряют навыки традиционной хозяйственной деятельности, в итоге прерываются целые династии — ведь та же профессия оленевода, как правило, передается из поколения в поколение.

Дискуссия о запрете изъятия детей из семьи и передаче их в интернаты ведется в России с 80-х годов прошлого века. Но существенно продвинуться в этом вопросе пока не удалось. Сложность в том, что другие формы обучения, которые активно внедряются в последние годы, — например, дистанционное или семейное — кочевникам недоступны. Первая — потому что в тундре нет интернета. Вторая — из-за низкого уровня образования самих родителей, отметили авторы инициативы.

Читайте также:

• Ольга Казакова: Дресс-код для учеников есть только в каждой второй школе • Что дает победа в школьной олимпиаде

По стандартам тундры

Что такое жизнь вдали от родителей и дома, не понаслышке знает учительница ненецкого языка из Нарьян-Мара Матрена Талеева. Она, дочь кочевников-оленеводов, все детство провела в интернате. После его окончания выучилась на учителя. А с 1996 по 2008 год работала в разных кочевых школах НАО, которые тогда стали первой альтернативой интернатам.

Такие школы были не круглогодичными, а летними — с июня по август, рассказала Талеева «Парламентской газете». А посещали их дети-дошкольники, а также их родители. «Причем и те, и другие начинали с азбуки, так как уровень грамотности кочевников-частников даже в 90-е годы прошлого века был достаточно низким», —признала педагог.

Главной задачей было научить взрослых ненцев читать и писать, чтобы они умели расписываться, могли получить паспорт, оформить пособие. Дошколят же было необходимо подготовить к школе, рассказала Талеева. «При этом наш куратор все время нам повторял: главное — не перестарайтесь, важно, чтобы ненцы, выучив русский, не забыли родной язык», — усмехнулась учительница.

Занятия проводили в чуме, а повторяли пройденный материал по дороге на новое место стоянки. Начинаться урок мог в разное время, в зависимости от того, есть ли в этот день перегон оленей или нет. «Ближе к вечеру на урок приходили те, кто днем пастушил», — рассказала педагог.

Круглогодичные кочевые школы в северных регионах стали открывать только в начале этого века. Сегодня это могут быть как передвижные чумы, которые, как и раньше, вместе с оленеводами перемещаются по тундре, так и стационарные здания в ближайших к местам кочевания населенных пунктах.

Еще один важный момент — подготовка кадров для кочевых школ, считает Лилия Гумерова. Сейчас на таких специалистов учат только в Российском государственном педагогическом университете имени Герцена в Санкт-Петербурге. Но этого мало, и таких вузов должно стать больше, полагают в Совете Федерации.