Пределы допустимой самообороны предложили расширить

Пределы допустимой самообороны пора изменить: это понятие должно касаться защиты не только жизни человека и интересов государства, но также здоровья и имущества граждан. При этом в обществе и судебной практике должен закрепиться подход, основанный на презумпции вынужденного обороняться. Об этом в интервью «Парламентской газете» рассказал член Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Алексей Александров. Сейчас сенатор работает над законопроектом о расширении допустимых пределов самообороны. 

— Алексей Иванович, какой законодательный пробел устраняет ваш законопроект?

— Для начала нужно сказать, что отношение к институту необходимой обороны и к уголовной ответственности за её превышение давно обсуждается в теории и по-разному применяется на практике. Вопрос очень интересный. Даже первая научная работа великого русского юриста Анатолия Кони была посвящена проблемам уголовно-правовой характеристики института необходимой обороны. Сегодня общественность очень часто обсуждает эту тему, особенно когда появляются резонансные дела.

За последние годы в Государственную Думу было внесено несколько законопроектов: и депутатами Алексеем Журавлёвым, Игорем Лебедевым, Ярославом Ниловым, а также экс-сенатором Антоном Беляковым. Они все хотели изменить статьи Уголовного кодекса, которые касаются вопросов необходимой обороны и её превышения. По разным причинам их инициативы поддержки не нашли. С моей точки зрения, тема является важной, её нужно обсуждать в общественных организациях, в СМИ, а самое главное — предложить учёным выработать единую позицию по совершенствованию законодательства и разработке концепции по этому вопросу. 

Я убеждён, что в законе и правоприменительной практике должна быть презумпция правоты того, кто отражает нападение преступника. Особенно, если нападение вооружённое и особенно, если нападение связано с незаконным проникновением в жилище или другое помещение.

Недаром, кстати, в законе и в теории используется военный термин «оборона». Оборона часто связана с защитой государства от внешнего врага, а в уголовном праве этот термин используется крайне редко. Его использование настраивает на отношение к вооружённому преступнику, как к врагу. Требовать от солдата, который защищает свою Родину от внешнего агрессора, чтобы он произвёл во врага не 15 выстрелов, а только 10, а лишние пять считать превышением пределов обороны, ни одному здравомыслящему человеку в голову не придёт.

Таким образом, первый вопрос — это разработка концепции необходимой обороны и совершенствование законодательства. Но самое главное — это правоприменительная практика. Чтобы и Верховный суд вернулся к разъяснению своей позиции, которая ориентировала бы на активную правовую поддержку защищающегося от вооружённого преступника.

Мы крайне заинтересованы, чтобы граждане нашей страны не боялись преступников, а могли оказать им серьёзный отпор.

— На какие прецеденты из судебной практики вы опирались при работе над законопроектом?

— В последние годы публиковалось довольно много историй, когда следственные органы возбуждали уголовные дела по факту убийства, не разбираясь, что оно было совершено в пределах необходимой обороны. Классический пример: вооружённые грабители проникли в дом, где живёт семья с маленькими детьми, и хозяин, защищая их, убивает нескольких преступников. В этой, как и многих других ситуациях, обычно нужны долгие годы и большая работа адвокатов, внимание общественности, чтобы в конечном итоге было принято справедливое решение, оценивающее эти действия, как совершённые в пределах необходимой обороны.

Таких фактов много, и это-то и должно быть абсолютно исключено. Мы крайне заинтересованы, чтобы граждане нашей страны не боялись преступников, а могли оказать им серьёзный отпор. В большой степени в этом должно быть заинтересовано Министерство внутренних дел, которое отвечает за предупреждение и раскрытие преступлений.

— В вопросах самообороны Россию часто противопоставляют США, где граждане вправе применить оружие против любых незваных гостей в своём доме. Как вы оцениваете американский опыт?

— Этот тот редкий случай, когда я положительно отношусь к концепции США о правомерности жёстких действий хозяина дома в отношении вооружённых преступников, которые в этот дом проникли. Но иногда и в США эта практика зашкаливает. Совсем недавно был опубликован случай, когда женщина-полицейский, придя к себе домой и увидев там постороннего человека, застрелила его из пистолета. Но потом оказалось, что она ошиблась дверью и зашла в квартиру соседа. То есть она убила его у него дома, полагая, что убивает преступника в своей квартире.

В США часто осуждают людей, в том числе работников полиции, за превышение пределов необходимой обороны, за превышение должностных полномочий при использовании оружия. Поэтому истина — посередине. Концепция должна быть в пользу потерпевшего против вооружённого преступника, но рассматривать дело необходимо тщательно в каждом конкретном случае.

— Эксперты характеризуют российскую практику принципом «не бей, а беги», то есть если у человека была возможность убежать от преступника, но он принял решение дать отпор, то его с большей вероятностью осудят. Что лежит в основе такого подхода?

— К сожалению, наши правоохранительные органы зачастую находятся в плену так называемой статистики, когда им проще возбудить уголовное дело об умышленном убийстве, арестовать обвиняемого и доложить, что они раскрыли тяжкое преступление. А потом начинаются долгие и сложные разбирательства по существу.

Если же мы примем концепцию с презумпцией правоты защитника людей и имущества от вооружённого преступника и этот защитник должен не бежать, а, по возможности оценивая свои силы, сопротивляться преступнику, то тогда этот принцип «не бей, а беги» будет не актуален.

Мы должны использовать абсолютно все возможности, чтобы человек был защищён в момент нападения преступника.

— С темой самообороны тесно связаны вопросы оборота оружия у гражданского населения. Как эта сфера законодательства может развиваться в случае расширения пределов самозащиты?

— По многим причинам я против широкого распространения оружия среди гражданских лиц и его свободного оборота. Но я считаю, что мы должны максимально поддержать всех тех, кто способен дать профессиональный отпор вооружённому преступнику. Это прежде всего офицеры Министерства обороны, ФСБ, МВД, а также офицеры, находящиеся в отставке и запасе. Они умеют профессионально обращаться с оружием, знают законодательство об оружии, знают все правила его хранения, ношения и применения.

Думаю, что в отношении этих лиц мы могли бы разрешить продажу огнестрельного короткоствольного оружия. Но — с разрешения в каждом конкретном случае руководителя территориального органа внутренних дел. Думаю, что могла бы существовать комиссия, запрашиваться характеристики в отношении этих лиц и действовать правила, которые распространяются на приобретение охотничьего оружия. Вопрос бы решался индивидуально и только в отношении офицеров, в том числе в отставке и запасе. Таким образом, мы бы увеличили количество людей, которые могли бы дать профессиональный отпор вооружённым преступникам и задержать их на месте преступления.

Думаю, прежде всего в этом вопросе должны быть заинтересованы органы внутренних дел. Мы должны использовать абсолютно все возможности, чтобы человек был защищён в момент нападения преступника. Чисто теоретический вопрос: «Если бы в момент керченской трагедии в помещении находился вооружённый человек, который мог бы оказать профессиональное сопротивление преступнику, жертв могло бы быть меньше». Нам необходим профессиональный подход к этой теме.