Писать документы чиновники будут со словарём

Сегодня в России существует только три документа, которые можно считать совершенными с точки зрения их ясности и юридической точности — это Конституция, Гражданский и Семейный кодексы, уверен глава Комитета Госдумы по госстроительству и законодательству Павел Крашенниников. Остальные написаны на таком языке, что понять их, по данным СПбГУ, в состоянии лишь люди с высшим образованием, и то не все. Но вскоре всё может измениться: власти приступают к повышению грамотности чиновников, а учёные уже разрабатывают правила, по которым госслужащих научат упрощать текст документов без потери смысла. 

Госслужащим раздадут справочники

В скором будущем у всех чиновников на столах должны появиться новые словари и справочники, по которым они будут проверять грамотность издаваемых документов. Разработкой и экспертизой таких научных пособий займётся Правительственная комиссия по русскому языку. Общественное обсуждение проекта постановления кабмина о её формировании завершится 21 мая. Создать новый корпус словарей и грамматик по русскому языку, обязательных для всех госслужащих, президент Владимир Путин поручил ещё в ноябре прошлого года.

Пока что в России насчитывается всего четыре словаря, рекомендованных для использования в официальных структурах. Их утвердил ещё бывший министр образования Андрей Фурсенко в 2009 году: орфографический, грамматический, фразеологический и словарь ударений. Всем им в этом году исполнится 12 лет. Примечательно, что самого главного —  толкового словаря — среди них нет. 

Подлежащие применению согласно положению

Однако «ликбез» среди чиновников не самая острая проблема. Гораздо сложнее обстоит дело со стилистикой наших нормативных актов и документов. Тексты изобилуют канцеляритами, многоэтажными предложениями, сложными именными группами (например, «федеральный орган исполнительной власти, уполномоченный в сфере…») и прочими нагромождениями, из-за которых понять суть документа рядовому россиянину практически нереально.

Вот, например, выдержка из документа МГУ: «Участвуя в конкурсе по специальности и (или) направлению подготовки в МГУ, поступающий вправе подать также заявления о приёме одновременно на различные формы получения образования, по которым реализуется основная образовательная программа (совокупность образовательных программ), по различным программам (совокупностям программ) бакалавриата в пределах направления подготовки или программам (совокупностям программ) специалитета в пределах специальности, по которым проводятся конкурсы…». Смысл этого громоздкого предложения прост - абитуриентам разрешено подать документы сразу по нескольким специальностям, а также одновременно пытаться поступить на очную и заочную форму обучения.

Ещё пример: 7 мая мэр Москвы Сергей Собянин внёс очередные поправки в указ о введении режима повышенной готовности. Одна из них гласила: «Утвердить Требования к организации деятельности организаций и индивидуальных предпринимателей, при осуществлении которой не принято (отменено) решение о приостановлении посещения гражданами территорий, зданий, строений, сооружений (помещений в них), где осуществляется деятельность таких организаций и индивидуальных предпринимателей, подлежащие применению с 12 мая 2020 г., согласно приложению 6 к настоящему указу». Говоря понятнее, этот пункт вводит противоэпидемические правила для компаний, которым с 12 мая разрешено возобновить работу. Список конкретных требований приводится в приложении №6.

Главная сложность в том, чтобы филологи и юристы работали сообща. Это одна из проблем междисциплинарного взаимодействия, и она заметна и на уровне науки, и на практике.

А теперь попробуем встать на место, например, гражданина Таджикистана, который приехал в Россию и хочет узнать, сколько ему здесь можно пробыть, не оформляя пока других документов. Вот что говорит закон: «Срок временного пребывания в Российской Федерации иностранного гражданина, прибывшего в Российскую Федерацию в порядке, не требующем получения визы, не может превышать девяносто суток суммарно в течение каждого периода в сто восемьдесят суток, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Федеральным законом, а также в случае, если такой срок не продлён в соответствии с настоящим Федеральным законом. При этом непрерывный срок временного пребывания в Российской Федерации указанного иностранного гражданина не может превышать девяносто суток». Перевод: оставаться можно три месяца в течение полугода, непрерывно или суммарно набрав 90 суток. Как закончится полгода с момента первого въезда в Россию — надо выехать, а потом разрешено снова приехать на те же 90 суток. Если иностранец нарушит это правило, то станет нелегалом. Вот так мудрёные тексты могут реально влиять на жизни.    

Правовое поле стало дремучим лесом

В далёком 1918 году советский юрист Пётр Стучка назвал «величайшим лицемерием» утверждения о справедливости в государстве, где все обязаны знать законы, которые написаны так, что в них могут разобраться только специалисты. Увы, его слова могут стать назиданием и современным законодателям.

Уже больше пяти лет на базе Санкт-Петербургского государственного университета (СПбГУ) лингвисты и юристы ищут возможности для упрощения юридического языка. В ходе одного из исследований они установили, что для понимания текста нормативного акта требуется образование не ниже высшего, а смысл иных документов доступен лишь кандидатам наук, рассказал «Парламентской газете» директор Института проблем государственного языка и декан юридического факультета СПбГУ Сергей Белов.

Почему же законы пишут так сложно? С одной стороны, строгие формулировки обусловлены самим официально-деловым стилем. Нельзя написать «муж и жена» — только «супруги», приводит пример Сергей Белов. Кроме того, как заметили учёные, нормативные акты усложняются по мере развития законодательства: ещё в 90-х законы у нас писали проще и понятнее. Здесь оправданием служит накопление судебной и правоприменительной практики, которую пытаются учесть в новых законах, считает декан.

Могут ли законы быть понятнее обычным людям

Упрощение языка нормативных актов возможно, убеждён Сергей Белов. Он рассказал, что по результатам нового исследования СПбГУ, которое завершится через два года, эксперты хотят создать свод правил, по которым госслужащих научат упрощать текст документов без потери смысла. 

Но одним махом законы не упростишь, предупреждает кандидат филологических наук, депутат Госдумы Марина Мукабенова. Ведь придётся вносить правки во все уже действующие нормативные акты, коих в банке данных Минюста числится почти 35 тысяч. «А если в разных документах будут разные термины, то эти законы не будут полноценно работать», — уточнила она.

Тем не менее каждый госслужащий обязан стремиться к простоте формулировок, полагает доктор юридических наук, глава Комитета Госдумы по госстроительству и законодательству Павел Крашенинников. «С одной стороны,  текст нормативного акта должен быть предельно точным, но с другой — и понятным тем, кто его должен исполнять, то есть гражданам. И это противопоставление только подчёркивает серьёзность проблемы», — пояснил он «Парламентской газете». 

По словам депутата, сегодня в России существует только три документа, которые можно считать совершенными с точки зрения их ясности и юридической точности, — это Конституция, Гражданский и Семейный кодексы. «Дремучесть» остального правового поля парламентарий связывает с двумя вещами: регулярным внесением правок в документы, которые готовят зачастую уже не сами авторы этих актов, а также тем, что большинство законодателей и чиновников в принципе далеки от филологии.

Юристы должны подружиться с лингвистами

В правовом управлении Госдумы, в Правительстве и других органах власти обычно в штате, помимо юристов, есть и лингвисты, которые отвечают за грамотность текстов. «У них очень ответственная работа, но часто от неё «большие начальники» отмахиваются, говоря, что это ерунда. Это не ерунда! Я считаю, что это должно быть не только в Кремле и Госдуме. Все, кто выпускает нормативные акты, должен держать в штате таких специалистов, холить их и лелеять», — убеждён Крашенинников.

Но реальность такова, что лингвистам и юристам довольно сложно найти общий язык, поделился своим опытом Сергей Белов. Филологи следят за «красотой слога», юристы — за его точностью и недвусмысленностью, что часто невозможно соблюсти одновременно. «Поэтому главная сложность в том, чтобы филологи и юристы работали сообща. Это одна из проблем междисциплинарного взаимодействия, и она заметна и на уровне науки, и на практике. Мы надеемся, что наше исследование поможет им найти общий язык», — резюмировал декан.