Павел Савчук: Закон поднимет статус нашей организации в обществе
Председатель Российского Красного Креста рассказал о подготовке долгожданного нормативного документа о помощи беженцам с Украины
Восьмого мая будет отмечаться Всемирный день Красного Креста и Красного Полумесяца. В преддверии этой даты стало известно, что закон о Российском Красном Кресте может появиться в нашей стране уже в ближайшее время. На это надеется самый молодой в истории российского нацобщества председатель — 28-летний врач-педиатр и волонтер-медик Павел Савчук. В интервью нашему изданию он рассказал, какое наследство ему досталось и как он видит будущее старейшей благотворительной организации страны. Также мы узнали, как государство может помогать Российскому Красному Кресту, при этом не вмешиваясь в его деятельность.
- Павел Олегович, Российский Красный Крест (РКК) в рамках движения #МЫВМЕСТЕ занимается сбором и отправкой гуманитарной помощи беженцам с территории Украины и Донбасса. Как идет этот процесс?
- На данный момент границу России пересекли более 850 тысяч человек с территории Донбасса и Украины. Из них более 160 тысяч — это дети. Основная же масса — женщины и пожилые люди. То есть беженцы представлены наиболее уязвимыми категориями населения.
Обычно, когда мы планируем какие-то гуманитарные программы, мы думаем: сначала поможем женщинам с детьми, беременным, многодетным, пожилым, а потом уже всем остальным. Но в данном случае у нас все такие. В итоге запрос на помощь иногда значительно превышает возможности.
- Как же тогда определить, кому помощь важнее?
- Мы не разделяем нуждающихся по национальности или по месту прописки. Что бы ни было написано в паспорте, люди страдают одинаково и имеют равные права на помощь в тяжелой ситуации. Это касается и украинского кризиса. Нам все равно, откуда пришли люди и с какими они паспортами. Наша задача — помочь как можно большему числу людей исходя из наших возможностей.
- Но получается, помощь получат не все?
- Есть государственная поддержка — это предоставление мест временного проживания, организация питания в пунктах временного размещения. Это выплаты от Правительства в размере 10 тысяч рублей. Это медицинская помощь и помощь в оформлении документов. Все это положено всем.
- Это обязательная помощь, а что включает дополнительная?
- Это гуманитарная помощь, которую могут получить беженцы. Ее выдают в пунктах временного размещения, а также в региональных отделениях Российского Красного Креста. Кроме того, в некоторых регионах выдаются аптечные и продуктовые ваучеры. Также для детей мы доставляем игрушки и книжки, а для школьников — канцелярские принадлежности.
Еще обеспечиваем беженцев сим-картами со льготными тарифами, чтобы люди могли связаться с родственниками. Также волонтеры помогают восстановить связь с близкими людьми — родственниками, друзьями на территории Украины, Донбасса или в России, потому что бывает, что люди потерялись во время эвакуации.
- В России открыто более 800 пунктов сбора помощи, из них на базе Российского Красного Креста — 118. Кто чаще всего приносит туда продукты, игрушки, книжки?
- Готовясь к этому интервью, мы составили портрет донора — так мы называем людей, которые помогают организации деньгами или продуктами, товарами. В Москве и Санкт-Петербурге это чаще мужчины — их 52 процента. Средний возраст благотворителя в регионах — 36 лет. Это люди со стабильной работой и средним и выше него достатком. Также помощь оказывают организации.
- Вы сказали, что среди жертвователей больше мужчин. Но принято считать, что у российской благотворительности женское лицо.
- Гуманитарная помощь — это более простой формат участия. Полагаем, что именно поэтому его выбирают мужчины, так как они более заняты карьерой, бизнесом. А вот среди волонтеров больше женщин. Да, в России у благотворительности действительно женское лицо.
- Вы упомянули о ваучерах: что это за новация?
- Ваучеры выдавали и ранее, но в таком масштабе впервые. Сейчас они двух видов: продуктовые и аптечные. На первые в торговых сетях можно купить необходимые продукты, но не алкоголь и не сигареты. Вторые — аптечные — пока выдают только в Воронежской и Ростовской областях. В приоритете — мамы с детьми до трех лет, а также семьи с детьми-инвалидами. Но мы планируем расширять и категории, и ареал.
Мы не можем собирать лекарства как гуманитарную помощь, так как у нас нет лицензии на фарммеддеятельность. Поэтому мы закупаем аптечные ваучеры и раздаем их беженцам, чтобы они могли купить необходимые препараты. Речь не об острых состояниях и не о тех лекарствах, которые выписывает врач. Это то, что людям нужно каждый день. Например, у ребенка режутся зубы, и у мамы должен быть нурофен, чтобы сбить температуру. Аптечные ваучеры очень востребованы. Мы раздали их уже 10 тысяч.
- Что из опыта нынешней гуманитарной кампании Российский Красный Крест возьмет на вооружение в будущем?
- Важная новация — это электронный учет помощи, пока мы только налаживаем этот процесс. Для этого переделываем наш сайт, в результате на нем появятся личные кабинеты региональных отделений. С помощью этого инструмента мы сможем посчитать благополучателей по единой форме. Пока же такой учет ведется по старинке — грубо говоря на бумажке, в журнале.
Также мы запустили новую горячую линию — 8 800 700 44 50. Она объединила три линии, которые у нас были раньше. А с помощью голосового помощника «Яндекс» люди могут получить необходимую информацию, не дожидаясь ответа оператора.
- Депутат Госдумы Олег Нилов обратился к Российскому Красному Кресту с просьбой вмешаться в ситуацию с пытками российских военнопленных. Решаете ли вы такие вопросы?
- У Российского Красного Креста есть определенная зона активности, наш мандат, и он распространяется на территорию нашей страны. Чтобы осуществлять проекты на территории других государств, мы должны получить согласие или национального общества Красного Креста этой страны, или, если это зона вооруженного конфликта, — Международного Комитета Красного Креста.
30 марта мы отправили обращение в международный комитет с призывом ко всем сторонам соблюдать нормы международного права, в том числе и в плане уважительного отношения к пленным. Надеюсь, что наше обращение будет услышано. Что бы ни происходило, международное гуманитарное право должно соблюдаться.
Также мы выходили с предложениями к нашим украинским коллегам — например, пытались договориться о вариантах доставки гуманитарных грузов в некоторые регионы, но они пока нам не ответили.
- Взаимодействуете ли вы сейчас с национальными обществами других стран?
- Несмотря на то что многие дипломатические каналы сегодня перекрыты, наши международные коммуникации только усилились. Мы получаем помощь из офисов Международной Федерации Обществ Красного Креста и Красного Полумесяца в Будапеште и в Женеве. Также 18 национальных офисов направили нам официальные письма с предложением помощи. В их числе — Италия, Германия, Турция, Египет, Франция, Норвегия, Иран, Филиппины, Финляндия, Хорватия, Португалия, Швеция, Венесуэла, Великобритания, США. Кроме того, Российский Красный Крест подписал соглашение об обмене информацией с Верховным комиссаром ООН по вопросам беженцев.
- Вы стали председателем Российского Красного Креста год назад. В каком состоянии была организация?
- Мы провели аудит всего, что у нас есть. Оказалось, что у нас сто тысяч членов и добровольцев по стране. В советском Красном Кресте был миллион членов и добровольцев. Не могу сказать, что задача — довести показатели до тех времен. Мы будем ориентироваться по ситуации.
Расширяется масштаб и ареал нашей деятельности. Если, когда я пришел, у нас было 76 региональных отделений, то сейчас их уже 84. Нет только в Еврейской автономной области. Сейчас мы пытаемся найти там человека, который мог бы взять на себя эту работу.
- А кого могут взять на такую должность?
- Главное требование — желание помогать людям. Второе — желание и готовность стать частью Российского Красного Креста, так как это накладывает определенные обязательства. Если вы активно пропагандируете какие-то политические или иные взгляды, которые могут нарушить принцип нейтральности, вы нам не подходите. Поэтому депутат, чиновник, человек со значком какой-то политической партии или с флагом в руке не сможет стать руководителем регионального отделения.
- Правильно ли я понимаю, что вы мониторите социальные сети своих сотрудников?
- У нас нет системы надзора, но у нас есть система объяснений, к чему может привести нарушение принципа нейтральности. Сегодня вы работаете в России, а завтра можете поехать работать в госпиталь в Эфиопии или в какую-то другую страну. При работе в других странах, особенно в странах с напряженной политической или военной обстановкой, это может стоить вам жизни.
Наш главный принцип — это нейтральность. Мы не можем занимать чью-то сторону в различных конфликтах: религиозных, национальных, политических. Потому что, если мы займем чью-то сторону, мы не сможем помогать нуждающимся по обе стороны.
- С этого года РКК вошел в число НКО, которым оказывают поддержку за счет бюджета. Как это увеличило возможности организации?
- Такого объема госпомощи — а это более 440 миллионов рублей — Российский Красный Крест еще не получал. Мы уже заложили эти средства в большое количество проектов. Например, обучение первой помощи 330 тысяч школьников и студентов в 70 специальных центрах в регионах. Также будут оснащены и дооснащены 50 центров по обучению навыкам ухода за людьми с дефицитом самообслуживания и обучения сиделок, медсестер, социальных работников. Такие специалисты сегодня очень востребованы, и в принципе это то, чем РКК занимался изначально.
- В прошлом году говорили о предоставлении Российскому Красному Кресту помещений в государственной и муниципальной собственности. Насколько это расширило вашу сферу влияния?
- Помещения нужны не чтобы нам было где сидеть, а чтобы нам было где оказывать помощь. Дополнительные помещения уже получили 23 наших региональных отделения. Из них 10 отделений получили собственные помещения впервые. Также некоторые регионы помогают нам с покрытием коммунальных расходов. А значит, мы можем потратить больше денег на помощь людям.
- С чего, собственно, такое внимание со стороны государства?
- Многие наши программы не могут существовать автономно, обособленно от той работы, которая ведется на государственном уровне. Например, по медико-социальным программам, гуманитарной помощи пострадавшим. Здесь совпадают интересы и РКК, и государства. Это нормально. И мы, в свою очередь, должны иметь возможность и все инструменты для осуществления нашей деятельности.
Большая часть истории Российского Красного Креста — а в этом году нам исполняется 155 лет — тесно связана с государством. Изначально Российский Красный Крест был создан членами императорской семьи. По сути, это история милосердия в России. И Российский Красный Крест не прекращал работу в такие тяжелые для страны времена, когда никто не помогал: голод, чума, разные кризисы, войны.
Думаю, и пандемия показала, что есть вопросы, которые нельзя закрыть только усилиями государства. Это подтвердила и гуманитарная кампания в связи с событиями на Украине: организовать такой объем помощи без волонтеров было бы просто невозможно.
- А может быть это связано с подготовкой закона о Российском Красном Кресте, работа над которым сейчас идет? Ранее такой документ уже представляли, и эксперты усмотрели в нем усиление госвлияния на организацию.
- В новом законопроекте нет компонента государственного вмешательства в деятельность организации. Да, такие попытки были в предыдущей редакции документа, именно поэтому он не прошел в Госдуме.
Новый документ оценивали не только российские эксперты, но и уставная комиссия в Женеве, которая проверяет все законы всех национальных обществ и дает рекомендации. Наш законопроект такую проверку прошел.
Сейчас в мире законы о Красном Кресте приняты в 70 странах. Надеемся, что такой документ в ближайшее время появится и в России. Закон поднимет статус организации в обществе. Потому что сейчас мы просто одна из множества некоммерческих организаций, и наше письмо, которое мы написали, пусть даже очень важное и нужное, могут просто оставить без внимания.
65376
