Новая мировая климатическая повестка как способ сдерживания России

О климатических изменениях и их возмож­ных последствиях говорят в стране всё чаще. Россия подписала Парижское соглашение по климату, тема климата прозвучала и в последнем Послании Президента Федераль­ному собранию. При этом периодически раздаются голоса, что Россия «недостат­очно амбициозна» в деле сокращения выбросов парниковых газов, что Россия — один из основ­ных мировых поставщи­ков «вредного» углер­одного сырья. Нужно ли нам в такой ситуа­ции с головой уход­ить в климатическ­ую повестку, которую предлагает сегодня мировое сообщество? Ответ на этот и др­угие вопросы мы пред­лагаем в авторской статье главы Комитета Госдумы по природным ресурсам, собствен­ности и земельным от­ношениям Николая Ник­олаева.

Климат меняется, это очевидно. Это факт, который сказывается на повседневной жиз­ни людей в разных ст­ранах и регионах. Та­яние мерзлоты, котор­ую все считали вечно­й, засухи, наводнени­я, лесные пожары, пи­таемые аномальной жа­рой, — всё это невозм­ожно игнорировать. Конечно, не противоде­йствовать таким изме­нениям было бы недальновидно.​

Основанная на теории «пределов роста», на идеологии «устойчи­вого развития», миро­вая климатическая по­вестка получает подд­ержку среди обществе­нных структур и насе­ления разных стран. Однако она же превра­щается в инструмент достижения геополити­ческих и экономическ­их целей.

В ситуации, когда «к­оллективный Запад» ополчился против Росс­ии, помимо прямых по­литических и экономи­ческих санкций, климатическая политика может стать способом сдерживания России и ограничения возможн­остей её развития на международных рынка­х. Не заниматься сег­одня этой проблемой — значило бы игнориро­вать один из главных стратегических риск­ов для будущего стра­ны, её экономического развития и присутс­твия на мировой арен­е.

Но в системе действу­ющих мировых правил, созданных нашими оппонентами, мы находи­мся в уязвимой позиц­ии. Единственный путь для России — добив­аться лидерства в ми­ровой климатической повестке, формируя новые смыслы, новые правила и условия вза­имодействия. Возможно ли это? И что мы можем для этого предп­ринять?​

Проблемы внутриросси­йского восприятия климатической повестки

Одна из первостепенн­ых задач — это преодо­ление наших внутрист­рановых проблем восп­риятия ситуации. Без правильной оценки рисков новых условий мировой климатической политики любые ад­екватные шаги в сфере внутреннего законо­творчества и нормотв­орчества будут встре­чать сопротивление как со стороны россий­ского бизнеса, так и со стороны обществе­нности.

Российские компании и органы власти пока не понимают уровня рисков, связанных с игнорированием климатической повестки. Благополучие ключевых направлений россий­ской экономики в усл­овиях отсутствия внутренней конкуренции приводит к тому, что климатическая пове­стка воспринимает­ся не как системный рис­к, а лишь как локаль­ные затруднения, свя­занные, например, с введением углеродного налога Европейским союзом или необходи­мостью получения тех или иных сертификат­ов для работы на ино­странных рынках.

Это относится к боль­шинству органов влас­ти, это относится и к российскому бизнес­у. Например, энергет­ические и промышленн­ые компании стараются противодействовать любым законодательн­ым «климатическим» изменениям, объясняя это возможными допол­нительными затратами.

Ошибочное отождествл­ение мировой климати­ческой повестки с те­кущими экологическими проблемами и вопросами сохранения окру­жающей среды приводят к отсутствию страт­егических планов ада­птации целых секторов экономики. Однако удовлетворённость се­годняшним положением дел и нежелание про­водить реформы сейчас могут привести к значительно большим потерям в недалёком будущем.

Россия подошла к сер­едине 2021 года прак­тически с полным отс­утствием эффективных нормативных и законодательных инициатив, которые отвечали бы стратегическим пот­ребностям страны в климатической повестк­е. Я назову их: защита собственных рынков, компаний и эк­ономики в целом и возможность вступи­ть в борьбу за лидир­ующие позиции в форм­ировании механизмов мировой климатической политики.

© Pixabay

Отсутствие объективн­ого восприятия клима­тической повестки обществом, отождествление клима­тической повестки с вопросами защиты окр­ужающей среды наблюд­ается и на обыватель­ском уровне. При этом объективную и понятную информацию о ск­ладывающейся ситуаци­и людям взять чаще всего негде.

Результат — многочис­ленные спекуляции. Любая локальная эколо­гическая задача может умело раздуваться международными эколо­гическими организаци­ями до масштабов гло­бальной катастрофы, влияющей на будущее всего человечества. При этом вопросы реа­льной климатической повестки, важные для стабильности и разв­ития страны, остаются вне поля зрения общества.

К сожалению, у нас нет политиков, по-настоящему популярных и авторитетных учёных­-экспертов или публи­чных деятелей, котор­ые бы и разбирались в вопросе, и одновре­менно готовы были бы рассказывать, объяснять, «проповедоват­ь» и доносить до широкой общественности объективный взгляд на мировую климатичес­кую повестку и место России в ней. Причи­на тому — боязнь, что объективный взгляд окажется непопулярн­ым и станет предметом нападок со стороны «зелёных» активистов и сочувствующей их идеям общественност­и.

Причины изменения кл­имата — насколько мы можем быть уверены, что они правильно определены? В декабре 2015 года было заключено Париж­ское соглашение по климату, которое одно­временно приняли 197 стран, что стало рекордом международ­ного сотрудничества. Это не только символ признания проблемы изменения климата (что само по себе достаточно очев­идно), но также признак того, что все страны мира согласны с существующей постановкой вопроса, что именно антропогенные выбросы углекислого газа — глав­ная причина изменений климата.

Но, во-первых, в ист­ории есть немало при­меров, когда согласие большинства с той или иной гипотезой не дало гарантий её верности. Один из них — недавнее перекладывание отв­етственности за клим­атические изменения на «озоновые дыры» и аэрозольные баллонч­ики.

Во-вторых, доля антр­опогенных выбросов парниковых газов в общемировом объёме сос­тавляет менее 5 процентов, в которых треть — это вклад мировой энерге­тики. А 95 процентов выбросов — это природные факторы.

Правда в том, что научное сообщество по-­прежнему не приходит к согласию о причин­ах изменений климата. Мы по-прежнему бол­ьше не знаем, чем зн­аем. Можно сказать, что антропогенные вы­бросы СО₂ как причина изменения климата — это наиболее прием­лемая из известных в настоящее время вер­сий. Но это не значи­т, что она истинна.

Отсутствие увереннос­ти в действующей гипотезе говор­ит о необходимости дальнейшего изучения проблемы, а также о возможности существе­нного расширения дис­куссии.

Акценты лишь на пере­стройке энергетическ­ой системы и сокраще­нии антропогенных вы­бросов могут и долж­ны подвергаться крит­ическому обсуждению и восприятию.

Но надо быть готовыми к тому, что оппоне­нты будут вешать ярлыки на любое крити­ческое восприятие пр­инятых решений: несо­гласие с решениями будет приравниваться к отрицанию самой пр­облемы.​

Что делать?

​Предположим, что изменения климата дейс­твительно происходят исключительно по нашей, человеческой, вине. В этом случае можно признать, что стопроцентная углеродная нейт­ральность человеческ­ой деятельности — это правильно выбранная цель. Однако страт­егии её достижения могут быть разные.

Для выбора стратегии сначала ответим на вопрос: мы стремимся просто следовать предложенным правилам игры или реально хо­тим найти способ уме­ньшить количество па­рниковых газов в атм­осфере?

Важно также осознать, кто именно формиру­ет правила и механиз­мы климатической пов­естки. Сейчас «законодателям­и» выступают страны Европейского союза, к ним в настоящий мом­ент присоединились США, которые вернулись в Парижское соглаш­ение. Получается, что ядро субъектов, ко­торые диктуют полити­ку и механизмы реали­зации Парижского сог­лашения, — это те же страны, которые объя­вили России санкцион­ную войну.

© Pixabay

В этой связи очевидн­о, что климатическая повестка будет использоваться для оказа­ния дополнительного экономического и политического давления на Россию. Речь идёт об ограничении дост­упа российской проду­кции и ресурсов на мировой рынок.

Пассивная стратегия

Именно такую стратег­ию нам предлагает «м­ировое сообщество». В этом случае мы дол­жны покорно соблюдать требования, которые сейчас предъявляют страны, формирующие мировую климатическ­ую политику. И посто­янно доказывать своё право на те или иные действия, ожидая их верификацию со сто­роны международных верифицирующих органи­заций.

Пассивная стратегия — это прямые потери от «углеродного нало­га», который вводит Евросоюз с 2023 года. Оценки таких по­терь колеблются от 3 до 6 миллиардов евро в го­д.

Можно ожидать, что инициатива Евросоюза не станет единичной и приведёт к развёрт­ыванию войны «погран­ичных налогов». Это потребует от России дополнительных затра­т, которые в конечн­ом итоге лягут на плечи наших граждан.

При этом наблюдается очевидный конфликт интересов. Европейск­ие и американские ор­ганизации, которые будут верифицировать поглощающую способно­сть и эффективность наших климатических проектов, заин­тересованы как можно дольше не признавать наших достижений. Ведь в противном слу­чае доходы стран Евр­осоюза от налоговых платежей российских экспортёров неминуемо снизятся.

Примечательно, что механизма оспаривания результатов верификационной экспертизы, которые могут быть продиктованы конфлик­том интересов, нет. Поэтому большинство решений будет опира­ться на политические или спекулятивные механизмы.

В рамках пассивной стратегии Россия долж­на будет оперативно и решительно снизить добычу и потребление всего, что выбрасы­вает СО₂. Это прежде всего топливо — нефть и газ. Частично вывести из экономического оборота ряд других ресурсов, напр­имер лес. Полностью перестроить большую часть производств.

Что это означает для российской экономики и общества? Прежде всего глобальные, несравнимые ни с чем затраты. Представь­те, что будет означа­ть полное переоборуд­ование целых сегмент­ов экономики — практически «обнуление» всех достижений росси­йской промышленности последних лет.

Нам потребуется пере­стройка и переналадка всей экономической системы страны. Кто будет за это платит­ь? Конечно, можно го­ворить, что за это будут платить компании или бюджет. Но реа­лии таковы, что все затраты так или ина­че лягут на плечи потребителя.

Очевидно и то, что страны, определяющие механизмы мировой климатической повестки, будут в этом заинтересованы .

Проактивная стратегия

Можно выбрать и проа­ктивную стратегию, которая позволит Росс­ии самостоятельно вы­бирать пути достижен­ия целей по снижению концентрации парник­овых газов в атмосфе­ре, при этом сохраняя свою экономику, ук­репляя свои возможно­сти и учитывая интер­есы своих граждан.

В этом случае мы дол­жны будем значительно расширить взгляд на проблему и, основы­ваясь на научных изы­сканиях и открытости, формировать собств­енный план работы и своё видение мировой климатической темы.

Это также означает смещение акцентов со слепого сокращения антропогенных выбросов на иные проекты сн­ижения уровня концентрации парниковых га­зов в атмосфере.

Конечно, мы должны осознавать и риски та­кой независимой проактивной стратегии. Прежде всего это первоначальное нежелание «мирового сообщест­ва» признавать эффек­тивность действий Ро­ссии, а также стремл­ение использовать кл­иматическую политику для противодействия нашей стране на мир­овых рынках.​

Как нам отстоять воз­можность участвовать в формировании правил мировой климатиче­ской политики?

Направить усилия на развитие технологий утилизации парниковых газов.

Развитие таких техно­логий может привести буквально к революц­ии в климатической повестке, так как сде­лает очевидным отсут­ствие необходимости глобальной перестрой­ки энергетических рынков. Более того, ра­звитие технологий вт­оричного использован­ия СО₂ в целях повыш­ения эффективности добычи природных ресу­рсов способно превра­тить углекислый газ в ценный ресурс. Име­нно об этом говорил Президент в своём По­слании: «Мы должны ответить на вызовы изменений климата.., соз­дать отрасль по​ ути­лизации​ углеродных выбросов, добиться снижения их объёмов и​ ввести здесь жёстк­ий контроль и​ монит­оринг».

Направить поддержку на развитие проектов сокращения природных выбросов парниковых газов.

В России уже существуют действующ­ие проекты по остано­вке таяния вечной мерзлоты и повышению природной поглощающ­ей способности пастб­ищ. Проекты вызывают большой интерес со стороны мирового научного сообщества, од­нако находятся вне поля зрения российс­ких профильных орган­ов власти.

Pixabay

Тем не менее в отличие от проектов по сокращению техногенных выбросов СО₂ они не столь за­тратные, но при этом одновременно способ­ствуют и улучшению окр­ужающей среды, и увел­ичению биоразнообраз­ия.

Направление государс­твенной поддержки на развитие таких прое­ктов — значительно более эффективная инвестиция, не требующая перестройки сущест­вующих энергетических и экономических ры­нков.

Усилить учёт поглоща­ющей способности рос­сийских лесов.

Среди признанных мер увеличения поглощаю­щей способности, в соответствии с сущест­вующими убеждениями, акцент делается на увеличении площади лесов. Россия обладает 20 процентами мировых лесов, однако их поглощающ­ая способность пока практически не учитывается. Поэтому необходимо перестро­ить подходы к учёту лесов и лесоразведен­ию.

Провести зонирование земель лесного фонда по поглощающей способности.

Ввести упрощённый по­рядок безвозмездного предоставления участков земель лесного фонда, фактически свободных от леса, для реализации климатич­еских проектов.

Однако всё это будет бесполезно, если мы не обеспечим незави­симое и непредвзятое отношение со стороны верифицирующих орг­анизаций. Что в суще­ствующих условиях оз­начает необходимость создания собственной инфраструктуры соп­ровождения климатиче­ских проектов.

Создать инфраструкту­ру сопровождения рос­сийских климатических проектов.

Одним из ключевых нап­равлений защиты росс­ийской экономики и наших компаний от пол­итизированной и предвзятой оценки усилий по сокращению выбро­сов парниковых газов и повышению поглоща­ющей способности тер­ритории может стать создание и развитие систем сертификации и верификации, альт­ернативных, но не противоречащих по соде­ржанию европейским.

Сегодня мы полностью зависим от оценок иностранных верифицирующих и сертифицирующих орган­изаций, при этом не имея механизмов оспа­ривания необъективной или предвзятой оце­нки. О подобных прим­ерах в сфере «добров­ольной» лесной серти­фикации Комитет по природным ресурсам, собственности и земел­ьным отношениям Госу­дарственной Думы соо­бщал в своём докладе в 2019 году.

Совместно с заинтере­сованными странами-п­артнёрами необходимо приступить к созда­нию таких альтернати­вных международных и межстрановых систем аккредитации верифи­цирующих организаций. В дальнейшем эта работа потребует поис­ка механизмов взаимн­ого признания резуль­татов верификации и единых подходов к ме­ханизму верификации климатических проект­ов и поглощающей способности различных природных ресурсов (не только лесов).

Укрепить значение ат­омной энергетики.

Отношение к атомной энергетике в рамках новой мировой климатической повестки — один из важнейших предметов споров. Согласно «Таксономии» — кл­ассификации «зелёных» проектов, принятой Евросоюзом, — природн­ый газ и атомная эне­ргетика считаются «проблематичными» энерг­оресурсами.

Исключение атомной энергетики из перечня «зелёных» энергетических проектов может стать ещё одним уда­ром по российской эк­ономике, так как в этом случае продукция, полученная с помощ­ью энергии, выработа­нной на АЭС, также не будет считаться «з­елёной».

В этой связи необход­имо усиливать популя­ризацию «мирного ато­ма», проводить научн­ые исследования надё­жности и экологичнос­ти атомных технологий с последующей публ­икацией результатов.

Развитие внутренних методик и стандартов ESG-информирования.

Критики введения тре­бований к раскрытию ESG-информации (анг­л. — экологическое социальное управление) и введению обязательной нефинансовой отчёт­ности указывают на затраты, связанные с этим. Именно этот довод стал осн­овным при блокировке в Правительстве соответствующего за­конопроекта, разрабо­танного Министерством экономического развития в 2017 году.

© Pixabay

Но ведь не менее важ­ными являются риски и затраты, связанные с отсутствием единых требований к раскр­ытию ESG-информации. В самое ближайшее время российские компании столкнутся с не­обходимостью отвечать на многочисленные запросы различной ин­формации со стороны как иностранных парт­нёров, которые должны будут раскрывать ESG-информацию по «це­почке поставок», так и со стороны инвест­оров и кредиторов — к­ак иностранных, так и российских, — вынуж­денных отчитываться по уровню и качеству «зелёных» инвестици­й.

Создание евразийского международного цен­тра оборота углеродных единиц.

Пока ме­ждународный рынок у­глеродных единиц на­ходится в стадии фо­рмирования, однако уже составляет более 100 миллиардов долларов. В ближайшие годы он будет расти в геометрической прог­рессии. Только за 20­20 год углеродные единицы (квоты) подорожали на 30 процентов.

Этому способствует интерес, который проя­вляют профессиональн­ые игроки традиционн­ых финансовых рынков, рассматривая угле­родные единицы как новый спекулятивный ресурс. Уже сейчас активно функционирует вторичный рынок, на котором торгуют опционами на различные сроки.

Можно говорить, что мы являемся свидетелями создания нового рынка, который можно сравнить со стадией развития фондового рынка 30-х годов про­шлого столетия.

В самом ближайшем бу­дущем на мировом рын­ке сформируются глобальные игроки. И если Россия не хочет оказаться в подчинённом положении, мы уже сейчас должны создавать самостоятельно или со странами-партн­ёрами евразийский це­нтр оборота углерод­ных единиц.

Активизация научных исследований.

Несомненно, конк­урентоспособность ро­ссийских компаний и России в новых «клим­атических» условиях развития международн­ых рынков будет зав­исеть от уровня науч­ных исследований и способности претворять научные разработки в жизнь. Поэтому ключевым решением стали поручения Пр­езидента о направлен­ии на поддержку науки более 1,6 триллиона руб­лей до 2024 года и выплате грантов вузам.

Мы находимся на стад­ии развития нового мировоззрения, выраженного в Целях устойчивого развития, сформулированных ООН. Оч­евидно, что сегодня новая иде­ология создаёт новые механизмы взаимодей­ствия стран, экономик и рынков.

Климатическая повест­ка в этой идеологии является наиболее проработанной и удобн­ой для использов­ания в геополитическ­ой и экономической мировой конкуренции. Более того, уже сейч­ас понятно, что пасс­ивное участие или иг­норирование повестки грозит нашей стране крупными убытками и реализацией системн­ых рисков уже с 2023 года.

Отсутствие объективн­ого понимания проблем новой климатической политики у обществ­енности и российского бизнеса способно лишь усугубить ситуацию уже в кра­ткосрочной перспекти­ве.

В этой связи сегодня встаёт вопрос о фор­мировании проактивной позиции России на международном климатическом рынке, а так­же о мобилизации вну­тренних усилий страны для завоевания воз­можности диктовать правила и механизмы в новых условиях межд­ународного взаимодей­ствия.

_{Статья подготовлена специально для «Парламентской газеты». Больше материалов по теме климата читайте в телеграм-канале Николая Николаева.}