На заработки — всей семьей

Просмотрев официальные ведомственные сайты, заглянув в справочники, прочитав кучу документов по миграционной политике, я так и не отыскал точного ответа, казалось бы, на простейший вопрос: сколько детей трудовых мигрантов учатся в российских школах? Цифры настольно разнятся, что невозможно даже выбрать статистическую «золотую середину». Мало того, что мы не можем точно сосчитать количество школьников из семей мигрантов, но, оказывается, и самих гастарбайтеров пересчитать толком не в состоянии. Одни эксперты утверждают, что в нашей стране насчитывается около пяти миллионов мигрантов, другие говорят о цифре, вдвое большей, — свыше десяти миллионов человек. Некоторые высокопоставленные чиновники уверяют, что таких гостей не наберется и миллиона.

Из проходного двора — в постоялый

Разработчики общеизвестной про­граммы «Стратегия-2020», похоже, ближе всех к истине. Они в своих аналитических записках сообщают следующие данные: в России нахо­дится семь-восемь миллионов гастарбайтеров. Напомню, реальная численность россиян составляет 133—134 миллиона человек. При­чем эти аналитики доказывают, что через три года к этому числу нужно добавить еще столько же трудовых мигрантов только из Средней Азии. А до 2025 года, по их подсчетам, Рос­сия должна принять до 11 — 16 милли­онов иностранцев.

Таким образом, перед нами маячит будущее этакого постоялого двора, где временно или постоянно в течение длительного времени будет проживать огромная масса людей, ничего общего не имеющих с традициями и культурой России — в отличие от народов, живу­щих в нашей стране сотни и сотни лет. На Западе уже поняли, особенно после массовых беспорядков в европейских городах, в какой социально-культур­ный, криминальный и экономиче­ский тупик ведут ложно понятые идеи мультикультуризма, но мы продолжа­ем тянуть на себя одеяло трудовой ми­грации, наивно полагая, что с его по­мощью укроемся от экономических и особенно демографических проблем.

По данным ФМС, в позапрошлом году российскую границу пересекло почти десять миллионов человек. Кто из них приехал на работу, кто тури­стом, сколько осталось, сколько уеха­ло обратно, — отследить при нынеш­ней паспортной вольнице, когда к нам из стран СНГ едут с внутренними па­спортами, практически невозможно. В такой запутанной ситуации о пробле­ме легальных-нелегальных мигран­тов вообще не имеет смысла говорить: сегодня они работают законно, завтра — нет, послезавтра опять на законных основаниях и т.д. и т.п.

Больше половины трудовых ми­грантов обоего пола (около 60 про­центов), по данным Центра миграци­онных исследований, состоят в офи­циальном или неофициальном браке. Почти половина имеют детей до шест­надцати лет. Как отметила депутат Гос­думы Салия Мурзабаева, выступав­шая на одном из последних «круглых столов», организованных Комитетом ГД по охране здоровья, в целом чуть больше половины трудовых мигран­тов, обладающих семейным статусом, приезжают в Россию вместе с супру­гой, а примерно 15—16 процентов ми­грантов берут с собой детей до шест­надцати лет.

И с каждым годом семейная мигра­ция набирает все более высокие обо­роты, и если лет десять назад увидеть на улицах российских городов боль­шое семейство в полном составе (в Средней Азии, как известно, одним ребенком не ограничиваются) было в диковинку, то теперь это обычное явление. Налицо изменение качества трудовой миграции: если раньше к нам ехали зарабатывать, но не жить, то теперь значительная часть гастарбайтеров планирует поселиться в Рос­сии, получить временное разрешение на работу, вид на жительство и даже гражданство.

По данным председателя Комитета ГД по делам СНГ и связям с соотече­ственниками Алексея Островского, население центрально-азиатского ре­гиона к 2015 году превысит 65 милли­онов человек. От 70 до 80 процентов населения Таджикистана и Киргизии живет за чертой бедности. Эти страны, по его словам, могут снижать напря­женность на рынке труда за счет экс­порта лишней рабочей силы в Россию, что они и делают. Так что если не вво­дить дополнительные ограничения, то миграционные потоки станут попро­сту неконтролируемыми.

Отец на работу, сын — в школу

По данным социологических иссле­дований, не ходят в школу всего три-пять процентов детей от общего числа мигрантов. Конкретную цифру, отра­жающую не приукрашенную действи­тельность, как мы уже говорили, не назовет никто. Полтора года назад на страницах СМИ шел разговор пример­но о семидесяти тысячах мигрантов-школьников, обучающихся в Москве, хотя официальные власти утвержда­ли, что таких ребят вообще всего лишь около тридцати тысяч. Доля детей ми­грантов в подмосковных школах, по данным экспертов, также сильно от­личается в различных источниках — от четырех до двенадцати процентов. По планам экспертов из рабочих групп «Стратегии-2020», при таких темпах роста через восемь-десять лет числен­ность детей гастарбайтеров и мигран­тов в российских школах увеличится как минимум до 25—30 процентов.

Есть и другая статистика. В минув­шем учебном году в московские школы пришло около 83 тысяч первоклассни­ков. В целом почти один миллион де­тей и подростков заполнили школь­ные классы в столице. От четырех до десяти процентов из них были дети мигрантов-иностранцев, чаще всего из стран Средней Азии. Городскому бюд­жету их обучение, кстати, влетает в ко­пеечку. На финансирование системы столичного образования (школьного и дошкольного) в прошедшем учебном году было выделено до 275 миллиар­дов рублей. Содержание одного ребен­ка в школе или детском саду обошлось московскому бюджету в среднем в 193 — 220 тысяч рублей в год (около 6,5— 7 тысяч долларов), а российскому — почти в три раза меньше — 70 тысяч.

Впрочем, многие москвичи готовы платить «за того парня», разумно по­лагая, что пусть он лучше учится, чем бегает по улицам без присмотра. Так, сын моего доброго приятеля, с кото­рым когда-то мы работали в одной газете, дружит с Алимом, однокласс­ником-узбеком, которого он называ­ет Аликом. Мальчишка три года на­зад приехал с семьей из Навои и почти сразу пошел в школу, в седьмой класс. Мать, закончившая узбекский вуз и от­лично знающая русский язык, устрои­лась кассиршей в одном из продукто­вых гипермаркетов. Отец — на строй­ке. Работает не кем-либо из «прине­си-подай», а сварщиком. В отличие от большинства своих земляков, семья может позволить себе снимать малень­кую комнатку в бывшем общежитии. Нынешний десятиклассник Алик по-русски говорит уже с московским акцентом, но дома в семье разго­варивают по-узбекски. Отец не хочет, чтобы сын забывал свой родной язык.

В классе, как выяснил, учатся еще один выходец из Узбекистана, один таджик и два азербайджанца — всего пять человек из 27 учеников. Три го­да назад, когда Алим поступал в шко­лу, их, детей трудовых мигрантов, бы­ло лишь двое. В отличие от старших классов, число иноэтнических детей в младших классах растет, по общему признанию педагогов, в два-три раза быстрее. И такая тенденция наблюда­ется практически во всех столичных школах. Недавно по «Голосу России» услышал цифры, которые привела в беседе с корреспондентом директор школы №1224 города Москвы, за­служенный учитель России Инна Евграфова: в этом учебном заведе­нии учатся 185 детей, чьи родители приехали в Москву на временное и по­стоянное жительство из республик За­кавказья, Средней Азии, других стран. Всего же в школе насчитывается 700 учащихся.

Удар по качеству образования

Многие эксперты, ратовавшие за массовую миграцию, судя по их по­следним выступлениям на «круглых столах» и слушаниях, уже переме­нили тон своих речей, стали более осторожными в оценках относитель­но необходимости роста миграцион­ных потоков. Становится все более очевидным, что с увеличением числа мигрантов растет преступность, фор­мируются криминальные этнические сообщества. Внутренний рынок труда с каждым годом становится все более деформированным. Сегодня москви­чи и коренные жители других городов даже дворником устроиться не мо­гут. Управляющие компании не хотят брать россиян, так как им надо пла­тить нормальную зарплату, соблюдать условия труда и т.п. В обществе рас­тет межнациональная нетерпимость. То тут, то там вспыхивают конфликты местного населения с приезжими, воз­никает множество новых проблем со­циально-экономического плана.

Государство, как выясняется, вовсе не выигрывает от такого нашествия мигрантов. Проблему народонаселе­ния не решить механическим приро­стом за счет мигрантов, которые плохо интегрируются в российское общество. Повышение рождаемости и снижение смертности — вот на что должны быть брошены все силы, а не на привлече­ние дешевых рабочих, которые якобы рано или поздно станут россиянами. Впрочем, финансовые и прочие ми­нусы еще как-то можно перетерпеть, а вот с резко снижающимся качеством образования в средней школе, что от­мечают не только школьные педагоги, но и сами чиновники и политики, ми­риться уже нельзя.

Учителя вынуждены ориентиро­ваться на малообразованных, плохо понимающих по-русски детей из быв­ших республик СССР, что мгновенно сказывается на качестве обучения. Ро­дители понимают, чем грозит их детям такой наплыв учащихся из ближне­го зарубежья, и в панике подыскива­ют своим сыновьям и дочерям другие школы. Недавно в одной из школ дове­лось присутствовать на собеседовании по приему новых учеников. На такие мероприятия обычно приходят ро­дители, желающие пристроить своих детишек в школу. Оказалось, пример­но каждый третий-четвертый ребенок или подросток не является российским гражданином. Учителя и директо­ра школ прямо говорят, что родители просят их не принимать детей-ино­странцев, иначе они уведут своих чад подальше от былой альма-матер.

По данным Общественного сове­та гражданского общества, в россий­ской столице уже появились школы, где число приехавших из других госу­дарств учеников составляет до 70 про­центов, а также целые районы, где до 25 процентов населения не говорит по-русски. В Петербурге количество детей мигрантов только за последние пять лет выросло вдвое. Никаких про­блем социальной адаптации, как пока­зывают исследования, нет у детей ми­грантов из Беларуси, Украины, стран Балтии, у детей русских соотечествен­ников, возвращающихся в Россию. А вот у мальчишек и девчонок не сла­вянской этнической принадлежности, приехавших в большинстве своем из азиатских стран СНГ и республик За­кавказья, проблем хоть отбавляй. Хо­тя они и учатся хорошо, но адекват­ным поведением не отличаются: мало считаются с местными порядками и традициями, нередко конфликтуют с учениками класса, особенно в тех слу­чаях, когда их становится больше, пло­хо сдают экзамены.

По одному из исследований соци­ологического факультета Российско­го государственного гуманитарного университета, посвященному особен­ностям этнокультурной адаптации де­тей мигрантов в московских школах, до четверти опрошенных школьников Москвы не нравится, что с ними вме­сте учатся представители других на­родов, 55 процентов относятся к ним с безразличием, и только 20 процентов были бы им искренне рады. Москов­ские школьники среди основных труд­ностей в общении с представителями других национальностей называют то, что они не хотят общаться с ними. Не нравится их манера общения, тон, (26 процентов), агрессивное поведение (11 процентов). Проигнорировать эти настроения нельзя, настолько они тре­вожны из-за угрозы возможных нега­тивных последствий.

Учись, мигрант, гражданином станешь

На этом фоне идея, прозвучавшая на заседании демографической секции Центрального дома ученых РАН, где были представлены исследования о по­ложении женщин-мигрантов в России, вручать вместе с аттестатом вид на жи­тельство детям трудовых мигрантов, проучившихся в школе хотя бы три года, прозвучала весьма необычно. С точки зрения ученых мужей, трех лет вполне достаточно, чтобы ребенок-ми­грант переключился с национальных традиций страны рождения на россий­ские традиции страны проживания. Мол, главное, что тем самым решается демографическая проблема, которая усугубится через несколько лет, когда в детородный возраст вступит поредев­шее поколение 90-х.

По их заверениям, дети мигрантов обязательно станут настоящими рос­сиянами. Якобы от этих ребят, нахо­дящихся в среднем и старшем школь­ном возрасте, нашей стране двойная польза. Во-первых, они уже появи­лись на свет, и государству не надо тратиться на выплату пособий мате­рям, а во-вторых, после школы они уже интегрированы и готовы к тому, чтобы влиться в общество. И хотя от­носительно готовности мигрантов ин­тегрироваться в российское общество у любого здравомыслящего человека возникают большие сомнения (суро­вая действительность свидетельствует об обратном), эксперты настоятель­но рекомендуют расширять практику обучения детей мигрантов в средних школах страны. Например, по их со­ветам, не надо связывать прием на обучение с наличием длительной ре­гистрации у родителей, следует сде­лать для них бесплатным медобслуживание и диспансеризацию, а самое главное — давать гражданство в упро­щенном порядке.

Многие законодатели весьма скеп­тически отнеслись к этой идее. Напри­мер, в Совете Федерации были креп­ко удивлены таким рацпредложением экспертов и ученых. В частности, член Комитета СФ по социальной политике Татьяна Заболотная считает, что, хо­тя идея, на первый взгляд, и полна бла­гими намерениями, нацеленными на решение демографической проблемы в России, на изучение русского язы­ка, на приобщение к русской культу­ре, при более внимательном изучении таит в себе немало серьезных проблем социально-экономического плана. Так, если дети получают вид на жительство, то возникает вопрос, а какой эмигрант­ский статус у их родителей. Сенатор напомнила, что в соответствии с рос­сийским законодательством, граждане ближнего зарубежья могут трудиться на территории Российской Федерации, имея рабочие визы.

«Если ее нет, то на основании чего гражданин из стран СНГ находится в России длительное время?» — спра­шивает Татьяна Заболотная. Следо­вательно, по ее мнению, этой неопре­деленностью смогут воспользоваться многочисленные нелегалы, чтобы с помощью своих детей обосноваться в России.

Зачем надо было разрешать трудо­вым мигрантам брать с собой на новое место работы жен и детей? Власти на­верняка должны были отдавать себе отчет в том, что люди поедут со своей семьей в Россию не столько ради тру­доустройства, сколько переселения и последующего длительного или посто­янного проживания.

Эксперты и законодатели предла­гают запретить семейную трудовую миграцию, а также заставить тех рабо­тодателей, которые часто и необосно­ванно привлекают на работу трудовых мигрантов, оплачивать социальную и медицинскую страховку и обучение детей мигрантов в школах. Если на­ниматель приглашает на работу ино­странных неквалифицированных ра­ботников, которые берут с собой се­мьи с детьми, то он должен нести всю полноту ответственности за оплату ме­дицинских, образовательных и прочих социальных услуг не только нанятого работника, но и членов его семьи. Го­сударственные деньги лучше пустить на содержание российских беспризор­ников, коих в России насчитывается, по официальным данным, более пяти тысяч человек, а по неофициальным — до двух миллионов, включая детей, оставшихся без попечения родителей и безнадзорных.

Иностранец иностранцу рознь

При этом мы как-то сваливаем в об­щую кучу иностранцев с лопатами в ру­ках, многие из которых работают неле­гально, и иностранных граждан с ком­пьютером, высококвалифицированных специалистов. Многие из них, кстати, являются нашими соотечественни­ками. Увы, с ними в миграционных службах обращаются так же, как и с гастарбайтерами, в чем довелось лично убедиться при посещении УФМС Севе­ро-Восточного округа Москвы. Служба разместилась в бывшей двухкомнатной квартире на первом этаже жилого дома.

Простейшая процедура, — поста­вить штамп о продлении в документ, уже имеющийся у законопослушного иностранца, причем нашего соотече­ственника, — превращается в настоя­щую бюрократическую пытку. Неуже­ли, чтобы убедиться в том, что человек живет в нашей стране на законных ос­нованиях, требуется два месяца на рас­смотрение? Причем этот срок начина­ет отсчитываться, как мне объяснили в территориальном отделении ФМС, не с начала подачи заявления, а до окон­чания времени действия вида на жи­тельство — этакое чиновничье ноу-хау в интерпретации закона. Как некую иронию можно воспринять тот факт, что коридоры УФМС по Москве моют представительницы прекрасного пола из Средней Азии. Если уж ФМС не мо­жет обойтись без трудовых мигрантов, то что говорить о других организациях и предприятиях?

При этом с иностранца в соот­ветствии со статьей 333.28 Налого­вого кодекса Российской Федерации за продление срока действия вида на жительство возьмут 2000 рублей государственной пошлины. 50 евро только за то, чтобы поставить в до­кументе штамп? В законе, между тем, говорится, что пошлина взимается за выдачу иностранному гражданину ви­да на жительство, а не за продление этого документа. Деньги могут взять за продление срока временного пре­бывания иностранного гражданина в Российской Федерации, но не кон­кретно за продление самого докумен­та, что, как объяснили мне юристы, не одно и то же.

Именно такие образованные, вы­сококвалифицированные мигранты нам нужны. Более того, на их пути к законному проживанию в нашей стра­не не должно быть никаких бюрокра­тических шлагбаумов и законодатель­ных закавык, коих особенно много при оформлении российского гражданства.

Представляете, сколько классных специалистов, известных деятелей культуры и науки, врачей и педагогов, в том числе и наших соотечественни­ков, можно было бы заполучить, если их проблемы с гражданством реша­лись так же быстро, как и в случае с Депардье?