На Запорожском направлении. Часть 5

Запоминайте пароль для блокпостов и патрулей. На сегодня до пятнадцати ноль­-ноль — «Мария», после до трех ночи — «Елена». «Предупреждение» и время пролета над нами натовских разведывательных спутников дам вечером. Получше дома для вас нет, пока уж тут обустраивайтесь. На последней фразе в голосе отвечавшего за работу на новой территории послышались сочувствующие нотки.

Он продолжал:

— За продуктами ходите одетыми по гражданке, на машине старайтесь не отсвечивать, в случае остановки заезжайте под навесы, деревья, вставайте в гаражи, чтобы сверху видно не было. Ну и ждунов тут достаточно — они тоже могут на вас навести. Недавно здесь встала колонна, стояли больше часа. Эти дебилы поставили машины друг около друга. Ну и, конечно, американский «Хаймарс» с кассетами прилетел. Посекло парней сильно. Уже вроде все знают: не надо лишний раз колоннами ездить, не надо кучковаться, не надо вставать близко друг от друга. Так нет, всегда найдется такой дебил, как тот, кто их вместе поставил на главной дороге в центре. Их и срисовали.

Я подумал, что за время СВО слышал такие истории не раз. И каждый раз грубое слово по отношению к тем, кто так себя вел, было оправданно: за чью-­то небрежность платили жизнями.

В населенный пункт мы заходили, когда начинало вечереть, был и дождь, и туман. Это было хорошее «окно»: в дождь беспилотники летают меньше, а в туман им меньше видно сверху. К тому же именно в это время «дневные» камеры заменяют на «ночные» — «птички» противника на земле, а не в небе.

Когда мы уже подъезжали к новому месту, перед нами на дороге туман стал сгущаться и краснеть. Инфернальный оттенок происходящего стал еще больше, когда в тумане появились два блуждающих красных глаза. Пока мы объезжали ямы от обстрелов по дороге, эти красные глаза медленно, но неотвратимо приближались к нам. Что же это за место, куда мы едем? Что за инфернальный туман? Впрочем, автоматы в наших руках придавали нам уверенности, если бы это нас беспокоило. Но трогало нас это намного меньше, чем возможный обстрел со стороны противника. Через пару минут мы увидели военную «буханку» — две ее фары были закрыты красной пленкой. Она медленно объезжала ямы от обстрелов и двигалась в нашем направлении.

Уже вечером, когда мы разместились, нам переслали «Предупреждение» — информацию, полученную по данным радиоперехватов противника. В ней были координаты военных объектов. Наших объектов, местоположение которых выявил противник. Мы сразу смотрели в конец страницы и искали все, что заканчивалось словом «БПЛА», — это напрямую касалось нас. Теперь надо оперативно проверить координаты. Наш расчет или чужой? Наше подразделение или нет? Если координаты наши, надо менять дислокацию. Тут не угадаешь — может, через десять минут ракета прилетит, а может, у нас еще есть несколько дней. Но если в списке твои координаты — испытывать судьбу никто не будет, и надо быстро перемещаться. В этот раз координаты оказались не наши — они показывали на близлежащие населенные пункты. Искать никого было не надо — «соседи», попавшие в список целей врага, тоже прочитали «Предупреждение», проверили координаты, нашли себя и уже сворачиваются.  

Наша наземная станция управления располагалась в заброшенном деревенском доме, в котором уже давно не было хозяев. На окна в качестве светозатемнения мы прибили одеяла ­—­ с улицы не было видно, что там находятся люди. Антенны системы управления нашей большой «птичкой» мы разместили на расстоянии в несколько сот метров от нашей импровизированной операторской. Радиоэлектронная разведка противника с натовской аппаратурой могла засечь наши сигналы, после чего стоило ждать в гости «Хаймарсы». Нет смысла упоминать, что  было бы с нами, если бы мы располагались вместе с антеннами.

Перемещение ближе к линии боевого соприкосновения сыграло свою роль — несколько раз немецкую РЛС нам даже удавалось увидеть. К сожалению, это было перед сворачиванием ее работы — средства поражения все равно не успевали подготовиться.

Именно Волонтер предложил то, что он назвал «охота по-­научному». Начали с изучения рельефа. При всех своих технологиях обмануть рельеф и законы распространения радио­волн немцы не могли. Было ясно, что их РЛС будет находиться на возвышенностях или как минимум не в тех местах, где между ними и позициями нашей артиллерии будут мешающие распространению радиоволн части рель­ефа. Затем места и время появления COBRA стали фиксироваться на общей для всех расчетов цифровой карте. Помечались и все расчищенные лесопосадки, в которых могли быть подготовлены места для ее работы. И тех и других было много десятков, но не сотен, и теперь, выполняя другие задания, наши «птички» залетали по дороге и на их разведку. Было понятно, что рано или поздно немцы начнут использовать места работы по второму разу. Но самое главное, что под эту задачу было согласовано использование оперативно­-тактических ракет «Искандер». Наш беспилотник, радиоэлектронная разведка и расчет ракет превращались в импровизированный целевой разведывательно­-ударный комплекс. 

«В районе … работает диверсионно­-разведывательная группа противника численностью до пяти человек. Передвигается на машине УАЗ «Патриот» темного цвета. Предъявляет бое­вое распоряжение воинской части…  Группа оснащена стрелковым вооружением. При задержании проявлять осторожность». 

В один из таких дней, когда Волонтер вел беспилотник далеко над территорией противника, наша радиоэлектронная разведка переслала нам информацию о начале работы немецкой РЛС и примерный квадрат ее нахождения. В этом районе на карты всех расчетов уже были занесены оборудованные для нее позиции, и вероятность того, что она будет их снова использовать, была высока. Оставалось только проверить. 

Ближайшие к нам места расположения оказались пустыми. До следующего было не меньше двадцати минут лета. Напряжение нарастало. Неужели снова упустим?

— Сколько уже работает? — спросил Волонтер. Всем было понятно, что речь идет о времени с момента начала работы немецкой РЛС.

Сеня уже тревожно сгущал краски:

— Еще двадцать малых — и снимется. Не успеваем долететь. Опять упустим. И заряду аккумулятора свиста приходит.

Но Волонтера было не так просто заставить смириться с проигрышем: 

— Пробьемся. Ищи мне попутный ветер по метеопрогнозу. На всех высотах. Чтобы этот ветер помог и до цели долететь, и домой.

Через пару минут мы снизились до километра, где попутный северо-­западный ветер уже разгонял «птичку» на пути к цели. А через десяток минут в «ночную» камеру мы уже увидели стоявшую в лесополосе машину сопровождения и саму установку. В задней ее части было ярко светящееся пятно. Оно было направлено прямо на нашу территорию. Мы взяли ее теплой — не только по неготовности к нашему визиту, но и по температуре ее антенны.

— РЛС COBRA наблюдаю, объект идентифицирован точно, X=5184018, Y=6463959, — Волонтер доложил в штаб. Убедившись по пришедшим к ним фотографиям, что это действительно то, за чем мы все вместе столько охотились, из штаба прислали ответ:

— Ждите ракету.

Через пять минут мы увидели и ракету. Точнее, результат ее применения — скорость оперативно­-тактической ракеты «Искандер» не позволяла увидеть ее саму. Белое озеро взрыва, которое мы видели через «ночную» камеру, поглотило и немецкую РЛС, и машину сопровождения. Немецкие десятки миллионов евро вылетели в трубу, а ВСУ потеряли свою самую современную станцию контрбатарейной борьбы. Задача была выполнена.

— Сеня, по-­братски, веди «птичку» домой, а я чуть передохну, послушаю музыку. Немец, гудбай, — резюмировал он на современный манер. Волонтер включил музыку на компьютере — он был любителем старого западного рока, но в колонках компьютера по странной случайности запел Джон Леннон с песней Imagine, в переводе на русский «Представь».

Кумир прошлого поколения пел: «Представь, что нет стран», «Мир станет одним целым», «Представь, что нет рая и ада», «Представь, что все люди живут сегодняшним днем», «Нет ничего, за что можно было бы умирать».

Я и сотни тысяч моих боевых товарищей дышим тут полной грудью. Мы знаем, за что стоит умирать. Мы знаем, за что стоит жить.

Продолжение следует