Белая и черная магия метеорологии

Погода в чем-то похожа на… монету, у которой есть аверс и реверс, а если по-русски — лицевая сторона и оборотная. Кругляшок металла запечатлевает на одной плоскости номинал денежки, а на другой — властелинов и эмблемы государств. Современников чеканки обычно интересует первая сторона, а историков вторая. Что же касается погоды, то дело обстоит несколько сложнее. Если считать аверсом фактические данные о природных процессах, которые трудновато опровергнуть, то на условном ее аверсе будет отражено не только реальное восприятие происходившего разными участниками событий, но и попытки предсказать те или иные процессы, а на реверсе — и конкретные последствия, и их трактовка историками и очевидцами.

Когда началась война, информация о погоде стала цениться на вес золота, а профессия метеоролога стала одной из самых опасных"

Обратимся к страшному. Ровно 70 лет назад гитлеровские войска вплотную приблизились к Москве, и почти никто по западную сторону фронта не сомневался в исходе сражения. Что произошло в ноябре — декабре 1941 года, хорошо известно и не нуждается в повторном описании. Примечательно другое. Сначала Гитлер назвал психологически опасным понятие «русская зима», а затем его ближайшее окружение заговорило, что войска не выдерживают морозов, и стало валить на погоду свои про валы и просчеты. Во все детали стенаний генералитета и прочей элиты Третьего рейха зимой 1941го вдаваться не буду. Отмечу только, что кое-кто среди консультантов Гитлера поплатился за провал сверхамбициозных планов или головой, или пребыванием в концлагере. Есть версия, что Гитлер расправился с «командой специалистов» по сверхъестественным направлениям мозговой деятельности, которые ему много радужного напророчили, подразумевая и погоду, поскольку она способна вмешиваться в самые изощренные стратегические замыслы.

Подобная игра понятиями отнюдь не была изобретением бесноватого фюрера. К ней по-разному, но в единых целях прибегали с незапамятных времен, когда требовалось оправдать промахи или подчеркнуть прозорливость правителей. Само по себе провидчество (поскольку о научных прогнозах речи еще не заходило) порой роли вообще не играло. Погода и ее трактовки со времен Древнего Египта стали элементом информационных войн, хотя подобная терминология вошла в обиход спустя тысячелетия. И манипулировали ею ради политических целей очень и очень многие персоны первого ряда.

Прусский король Фридрих II, именуемый на своей родине Великим, одним из первых в новой истории искусно использовал «погодную» дезинформацию в сложной для себя ситуации. В 1767 году подданные Его Величества весьма недовольны были его военными затеями. Проще всего было заткнуть им рты карательными мерами или ужесточить цензуру. Монарх придумал иное. В разгар обсуждения слухов пресса оповестила, что в провинции приключился небывалый град, погубивший посевы озимых. Запасов продовольствия, подобных нынешним, в Европе тогда не водилось. Народ ударился в панику, отвлекшую публику почти на неделю, когда выяснилось, что обещанного газетами голода все же не предвидится. А хитроумный король добился своего.

Вы спросите, а при чем тут прогнозирование погоды? А вот при чем: академик сначала Императорской академии наук, а затем и АН СССР Алексей Николаевич Крылов в последнее предреволюционное десятилетие некоторое время руководил Главной физической обсерваторией. Будучи по образованию и призванию морским офицером, создавшим, по сути дела, науку о методах непотопляемости кораблей, он являлся и энциклопедически образованным человеком, способным быстро входить в курс любых порученных дел. Столкновение с бытием обсерватории, которая наряду со многим прочим занималась и наблюдениями за природными процессами, привело его к малоутешительным выводам. Знакомясь с синоптическим отделом, где предсказывают погоду на ближайший день, академик предложил сотрудникам такую задачу: «Возьмите синоптические карты за 24, 25 и 26 марта (н. ст.) 1913 года и скажите, какая была погода близ мыса Финистерре 27 марта. Ведь нечто подобное вам придется делать, выбирая подходящее время для газовых атак». Часа через три приносят ответ: «Была ясная погода и почти полный штиль». «Желал бы я вам быть в этот штиль в этом месте, — поиронизировал Алексей Николаевич, добавив, что сам был там в этот день. — После 2 часов дня начался жесточайший шторм 11-12 баллов ураганного характера, продолжавшийся более суток!»

Дальнейшее вникание в эту сферу деятельности обсерватории привело мудрейшего ученого к еще более категоричному заявлению: «Есть две группы наблюдательных наук, именуемых «точными»: астрономия, физика, химия и прочие, и есть другая — белая и черная магия, астрология, графология, хиромантия и другие.

К этой второй группе принадлежит и метеорология». Порицать академика за столь категоричные оценки нельзя. Речь-то он вел не о будущем, а о современном ему состоянии метеорологии, притом заявление свое сделал в пылу полемики в неофициальной дискуссии. Крылов не мог не знать, что первые выпуски «Ежедневного метеорологического бюллетеня» Главной физической обсерватории базировались на основе информации, регулярно поступавшей всего с 26 наблюдательных точек, сосредоточенных в основном близ Санкт-Петербурга и при полной невозможности получать с них сведения о состоянии атмосферы в нынешнем «онлайн-режиме».

Крылатое выражение мэтра не забыто и по сей день, хотя отношение к метеорологии давным-давно изменилось. Этому немало способствовало бурное освоение северных окраин России, широко развернувшееся в тридцатые годы ХХ столетия, когда Заполярье, неспроста слывущее «кухней погоды», обзавелось сетью метеостанций.

Поэт Дмитрий Кедрин около восьми десятков лет назад образно поведал о вкладе полярников в метеорологию в стихотворении «Сказка», которое завершается так: «А на льдине плавучей маяк зажгли,/ Засиял он звездою белою./ Там Папанин сидит на пупу земли,/ Он сидит и погоду делает». В жизни, разумеется, все было не столь радужно. В год написания этого стихотворения в ледяной плен угодили пароходы «Георгий Седов», «Малыгин» и «Садко». Два из них после зимовки вернулись в свой порт, а «Георгию Седову» суждено было оставаться в Северном Ледовитом до 1940 года.

Начальник первой советской дрейфующей станции «Северный полюс-I» Иван Папанин Фото РИА «НОВОСТИ»

Ценнейшие исследования, проведенные с его борта за время уникальной эпопеи, очень помогли метеорологам и океанографам. А капитан Константин Бадигин в известной мере стал ангелом-спасителем для нескольких сотрудников Главсевморпути, обвиненных в том, что первая в своем роде зимовка стала возможной. Вдова полярного героя Нина Евгеньевна как-то рассказала мне со слов мужа, что Сталин во время приема в честь «бадигинцев» спросил: был ли причиной ледового плена злой умысел или же виной всему стечение обстоятельств? По словам Бадигина, интонации не оставляли сомнений в том, какого ответа ожидал Иосиф Виссарионович. Моряк однако же сказал, что ледовая обстановка была настолько тяжелой, что винить в случившемся кого-либо будет неправильно. Сталину его слова явно не понравились, и Бадигин постарался сгладить впечатление, добавив, что наука очень многого еще о севере не знает. «Вот вам и спасибо за то, что знаний стало побольше», — сказал вождь. Позднее капитан узнал, что пострадавшие вышли на свободу…

В следующем после этого разговора году началась война, и информация о погоде стала цениться, так сказать, на вес золота, а профессия метеоролога стала одной из самых опасных. Полярные станции работали под угрозой быть унич­тоженными орудийным огнем с забредавших в Арктику немецких рейдеров. Что же касается военных метеорологов, которых нередко за­брасывали в тыл врага, то это была рискованная миссия, которую они брали на себя в придачу к основ­ным обязанностям.

«Перед десантом обычно соз­дают группу гидрометеообслу­живания, — писал в своем романе «Секретный фарватер» Леонид Платов. — Надо проверить подхо­ды, опасности у берега, накат вол­ны, ветер, видимость, температуру воды. А заодно обшарить биноклем весь участок предполагаемой вы­садки — много ли проволочных за­граждений, есть ли доты… Перед шумной «оперой», так сказать, под сурдинку исполняют свою «увер­тюру»…» Писатель сам воевал на Балтике и не понаслышке мог убе­диться в правоте одного из своих героев, говорившего, что «данные о погоде зачастую оплачиваются кровью».

Древняя истина гласит, что вре­мена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Меняются и науч­ные методы, притом что сама на­ука метеорология сохраняет свою благородную суть. Ее тружени­ков, в отличие военных лет, уже не всегда отнесешь к служащим в подразделениях особого риска, хотя Чернобыльская катастрофа показала, что стражи и аналити­ки погоды трудились наравне с остальными ликвидаторами (к сча­стью, такого рода экстрим в этой профессии — дело не такое уж и частое). Зато сама география ис­следований расширилась так, что авторы первых бюллетеней навер­няка и помыслить не могли: свод­ки приходят даже из Арктики и Антарктиды. Ну а если желаемое и обещанное не на все сто процентов совпадает с действительностью, то ничего не поделаешь. В конце концов, как уверял Эльдар Рязанов, у природы нет плохой погоды. Как с ним не согласиться?

Всемирный потоп Название страшного наводнения во II тысячелетии до нашей эры, описанное в Библии, Коране и отраженное в фольклоре многих народов земли, стало нарицательным понятием. Классическая версия Святой книги утверждает, что практически все человечество погибло. Уцелел только праведник Ной, спасшийся со всей семьей в ковчеге, построенном по совету Всевышнего… Споры о реальности этих событий не утихают веками. Большинство исследователей сходятся на том, что в основу библейской версии легли воспоминания о действительно произошедшей катастрофе, хотя и более скромной по масштабам. Один из российских телеканалов показал недавно документальный фильм, авторы которого утверждают, что Всемирный потоп погубил ранее существовавшие цивилизации атлантов и ариев, а уцелевшие арии стали предками современных славян. «Манна небесная» О спасительных возможностях осадков Библия повествует в сказании о «манне небесной» — загадочных крупинках, взявшихся невесть откуда; манна позволила выжить Моисею и его соплеменникам после их бегства из Египта. Версий ее появления немало, но наиболее правдоподобных всего две. Каждая из них связана с ветрами или даже смерчами, которые принесли беглецам нечто съедобное. Одни эксперты полагают, что под «манной» подразумевается разновидность лишайника, который кочевники-бедуины по сию пору используют в пищу. В начале XIX века в Германии появилась гипотеза о том, что «манна» — это выделения тамариска, которого немало в тех пустынных краях. Но в любом случае без сильных, даже шквальных ветров здесь не обошлось. Голод в царствие Годунова К неурожаям на Руси привыкли издавна, но последствия недорода 1601 года, пожалуй, ни с чем подобным не сравнить. Затяжные дожди, а потом и ранние морозы погубили урожай. Продержавшись на старых запасах до следующего лета, крестьяне надеялись поправить дела после новой жатвы, но погода опять оказалась немилостливой. Хлеб подорожал в сто раз. Народные возмущения оборачивались бунтами. Авторитет Бориса Годунова падал. Множились слухи, что налицо Божья кара за якобы незаконное владение им троном. Явление Самозванца было предопределено. Разумеется, трон ему достался не только по прихоти погоды, а стало быть, и неурожаев, но эти факторы Григорию Отрепьеву немало помогли. Наводнение на Янцзы Судя по данным статистики, в 1931 году невиданный паводок великой китайской реки Янцзы погубил по меньшей мере 60 тысяч человек. Но это еще не все. Последовавшие за наводнением неурожаи, вызванные затоплением земель, затронули еще около 60 миллионов человек. На подмогу китайцам пришли иностранные моряки, к ним присоединился знаменитый американский пилот Чарльз Линдберг, совершавший на гидроплане «Сириус» перелет из Нью-Йорка на Дальний Восток через Аляску, Камчатку и Курилы. Он и сам едва не погиб при неудачной попытке погрузить самолет на борт британского авианосца.