Бадма Башанкаев: Хватит кошмарить врачей!
Глава думского Комитета по охране здоровья рассказал, как парламентарии планируют декриминализовать самую гуманную профессию
Необходимо пересмотреть массу нормативных актов, чтобы декриминализовать профессию врача. Этой работой Комитет Госдумы по охране здоровья займется в осеннюю сессию, рассказал в интервью «Парламентской газете» его председатель Бадма Башанкаев. Парламентарии также планируют узаконить передачу невостребованных в моргах тел в медицинские институты, будут добиваться открытия военных кафедр в медвузах и организации передвижных аптек с лекарствами по доступным ценам в отдаленных местностях.
— Бадма Николаевич, вы возглавили Комитет по охране здоровья недавно. Что уже успели сделать? Остается ли время для медицинской практики?
— Первое, что я сделал на новом посту, — быстро вписался в интенсивную работу. Что касается медицинской практики, то я слишком люблю свою профессию, чтобы полностью от нее отказаться. К счастью, такой жесткий выбор передо мной не стоит. Конечно, я не могу оперировать в привычном объеме, но мы часто выезжаем в региональные поездки по парламентским делам, там удается совмещать депутатскую и врачебную работу. Принимать пациентов, давать мастер-классы молодым коллегам, проводить операции.
— Какие принятые в весеннюю сессию Госдумы законы вы считаете наиболее значимыми?
— Очень важное нововведение коснулось Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации». С 1 апреля 2024 года ординаторы смогут под руководством наставника заниматься клинической практикой. В этой ситуации выигрывают все: и ординатор, который приобретает бесценный клинический опыт и получает зарплату врача (прожить на стипендию ведь невозможно), и больница, поскольку дефицит медицинских кадров в стране очень серьезный.
Кадровый вопрос настолько принципиальный, что впервые в истории по поручению председателя Госдумы Вячеслава Володина поднят на уровень вице-спикера. Сформирована межфракционная группа, где все мы высказали свой взгляд на проблему. Куда деваются тысячи выпускников с медицинскими дипломами? Как заинтересовать вузы в трудоустройстве выпускников? Как изменить сложную ситуацию с целевиками? Почему в одной районной больнице есть и молодые специалисты, и новые технологии, и спонсоры, а в соседней — нет? Возможно, следует ввести государственное планирование в области подготовки медицинских специалистов?
Причин кадрового дефицита много, нужен детальный анализ, точные выводы и совместный поиск путей решения проблемы.
Из принятых раньше к стратегически значимым я отношу закон о производственных аптеках. Речь о том, чтобы обеспечивать пациентов, особенно детей младшего возраста, лекарственными препаратами в необходимых малых дозировках. Закон этот принимался, можно сказать, в муках, а теперь очень тяжело реализуется. Копеечные «болтушки» и порошки вместо таблеток для младенцев и малышей больше не продаются, заводам они невыгодны. Сегодня аптеки с лицензией на фармацевтическую деятельность получили право изготавливать из фармсубстанций и готовых лекарств препараты в нужной дозировке для конкретного покупателя, но государственные производственные аптеки говорят, что не могут этим правом воспользоваться из-за ведомственной регуляторики. Суть ее в том, что любое фармпроизводство, даже крошечное, должно соответствовать правилам GMP. Теперь надо думать, как быть дальше.
— Одним из самых резонансных законов весенней сессии стала инициатива о запрете смены пола в России. Притом что она касается весьма незначительного круга лиц, почему она стала столь обсуждаемой?
— Да уж, этот законопроект стал самым сложным. Слишком многое сошлось. Уважение к нашим традиционным ценностям, недопущение ЛГБТ-вакханалии, сопротивление защитников трансгендерности, в том числе из числа врачей, сохранение прав детей с врожденными аномалиями. Детей, которые страдают от гендерной патологии, имеют показания к хирургическому вмешательству и гормональной терапии. Теперь по медицинским показаниям до 18 лет разрешена смена пола и анатомически, и документально, но коммерческая медицина в этом участвовать не будет.
Отмечу, кстати, что никто, включая Минздрав, не знает показателей истинной заболеваемости гендерной дисфорией в России. Мы не смогли получить информацию о проведенных операциях по смене пола. Нет статистики. Определенные данные есть в системе ЗАГС: в прошлом году около трех тысяч человек принесли справки из коммерческих клиник и заявили о намерении сменить паспортный пол. При этом гормональную терапию или хирургическую коррекцию прошли не больше сотни из них. Для чего смена паспортного пола потребовалась остальным? Никто из экспертов не смог этого объяснить.
Некоторые психиатры и пластические хирурги считают, что запрет устанавливать было не нужно. Но мы убеждены: большинство россиян не хотели бы видеть в своей стране то, что происходит в ряде западных стран, где к вопросу смены пола относятся либерально до абсурда.
— Вы выступили против легализации разделов Международной классификации болезней (МКБ) по ЛГБТ и педофилии. О чем именно идет речь и почему это важно?
— Если коротко, то МКБ-11 в этих вопросах доходит до неприемлемой степени лояльности. То, что раньше считалось патологией, потом — «почти патологией», сейчас стало уже «почти нормой». Получается, например, что педофила будут лечить, только если он сам этого захочет? Как такое возможно?
Поэтому Госдума приняла постановление, в котором рекомендует Правительству не легализовывать разделы МКБ-11 по ЛГБТ, педофилии и трансгендерности. Мы считаем, что на территории России нужно сохранить прежние коды — МКБ-10, связанные с расстройством половой идентификации, в том числе транссексуализмом, трансвестизмом, расстройствами сексуального предпочтения, включая педофилию.
— На рассмотрении Госдумы находится законопроект о расширении круга лиц, которые могут оказывать первичную медико-санитарную помощь. Как с этим сейчас обстоит дело?
— Закон о первой помощи уже принят, и это очень важно. Начнем с того, что закрепляются понятия базовой и расширенной помощи, определяется, кто и как ее оказывает. Например, это создает условия для обучения людей основам первой помощи. Мы считаем, что обучать навыкам остановки кровотечения или сердечно-легочной реанимации на базе школ и вузов совершенно необходимо. Тогда в экстренных случаях учитель или воспитатель, если у него есть подготовка, сможет оказать первую помощь ребенку или коллеге и, возможно, спасти человеку жизнь.
Не менее важно, чтобы все понимали базовый объем первичных мер и их расширенный объем на фоне обстрелов наших территорий, и закон эти понятия определяет.
Что касается законопроекта, который находится на рассмотрении, то он имеет отношение к медицинским работникам и различным видам медицинской помощи. Наибольшую актуальность он имеет в сфере медицинской реабилитации, а потребность в ней сейчас явно выросла. В частности, это связано с проведением СВО, когда особое место занимает вопрос оказания психологической помощи ее участникам.
Реабилитация — это ведь не только медицинская помощь, но и психологическая, это целый комплекс разных мероприятий: применение природных лечебных факторов, немедикаментозная терапия и многое другое. Реабилитация по-настоящему эффективна, если действует мультидисциплинарная команда, куда входят не только врачи, но и специалисты с иным образованием, скажем, эксперт по физической реабилитации, медицинский логопед. Законопроект призван обеспечить равный доступ медработников к оказанию первичной медико-санитарной помощи, специализированной медпомощи, в том числе высокотехнологичной, совместно с врачами-специалистами. И, значит, способствовать тому, чтобы реабилитация была качественной и полноценной.
— Как сегодня обеспечена фармбезопасность в России? Можно ли добиться полного суверенитета при производстве препаратов?
— У многих есть ощущение, что с российского рынка ушли все западные фармкомпании. Это не так. Но если их руководство все-таки «напрягут» и скажут «хватит»? Так что задача более чем серьезная. Над ней активно работают все — Госдума, Совет Федерации, Минпромторг, Минздрав.
Заводы, которые преобразовывают импортные субстанции в лекарства, — это хорошо. Но это же не российские препараты. Компоненты импортные, таблетки штампуются на импортном оборудовании, упаковываются в блистеры из импортной фольги. Решение проблемы лежит все-таки в производстве самих субстанций, но их выпускают лишь несколько российских предприятий.
На одной из конференций представитель Минздрава сказал, что наша фармпромышленность способна заместить от 60 до 80 процентов из 810 наименований препаратов, входящих в перечень ЖНВЛП. Звучит обнадеживающе, но пока, по данным экспертов РАН, 96 процентов субстанций для производства лекарств мы покупаем за рубежом. И здесь я вижу задачу парламентариев в том, чтобы успеть подготовить нормативно-правовую основу для развертывания отечественного фармацевтического производства на случай, если импорт остановится. В перечне ЖНВЛП по-настоящему критически значимых препаратов примерно 150, значит, хотя бы их или большую их часть необходимо начать немедленно выпускать в России.
— Вы возглавляете экспертный совет по цифровизации здравоохранения. Какие инициативы прорабатываете?
— Мы хотим, чтобы качество экспертной и законопроектной деятельности нашего совета было максимально высоким, поэтому в его состав вошли представители научного сообщества, государственных и общественных организаций, предприниматели. Цифровые технологии развиваются стремительно, они должны быть доступными и приносить пользу и медицинским учреждениям, и пациентам.
Одно из главных достоинств цифровизации — избавление от бумажной волокиты. Но пока, например, заполнение документации в компьютере не экономит время врача, документации этой слишком много. И здесь вопросы цифровизации и дебюрократизации переплетаются, так что надо решать и те и другие, чтобы не втянуть в новую систему старые проблемы.
Еще один ключевой аспект цифровой трансформации — обучение персонала, повышение квалификации управленцев в сфере здравоохранения.
— Какова судьба инициативы о возрождении военных кафедр в медицинских вузах?
— Представьте, что хирурга мобилизуют в качестве рядового мотострелка, поскольку такую военно-учетную специальность он получил после прохождения срочной службы. Подобные ситуации возникают сегодня довольно часто. Раньше, когда в медвузах существовали военные кафедры, выпускники проходили соответствующую профессиональную подготовку и могли работать в полевых условиях. СВО повлияла на подход к военно-полевой медицине, появилось понимание, насколько важна военная подготовка для гражданских медиков. Сейчас есть военно-учебные центры, к 2021 году их число достигло 104, но при медицинских вузах их пока очень мало. Позиция нашего комитета — военные кафедры должны вернуться в мединституты, и мы будем ее отстаивать.
— Какую поддержку получают медики в зоне СВО и планируется ли ее расширить?
— Что касается поддержки военных медиков, без преувеличения скажу — она поистине всенародная. К военным врачам сейчас большое уважение и внимание. Одна из важнейших инициатив связана с деятельностью Народного фронта, активистом которого я являюсь. Мы уже не в первый раз организуем сборы необходимого оборудования и оснащения для военных медиков.
К слову, 28 августа отмечался российский День военного врача. И мы отвезли на Херсонщину, в Запорожье и Донбасс подарки дорогим коллегам. Портативные УЗИ, стоматологические комбайны, рентгенаппараты, дефибрилляторы, квадроциклы и мотоциклы с прицепами, рюкзаки санитаров и врачей, аспираторы, электрокардиографы и многое другое — все это удалось собрать именно благодаря неравнодушным людям. Кстати, сделать свой посильный взнос может каждый.
— С какими инициативами комитет и вы лично планируете выйти в осеннюю думскую сессию?
— Одна из них связана с изменениями в Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан…» в части, регулирующей процедуру патолого-анатомических вскрытий. Наше предложение — узаконить передачу невостребованных для захоронения тел в мединституты. У студентов нет биоматериала, они изучают топографическую анатомию в теории. В лучшем случае — на интерактивном анатомическом столе «Пирогов» с 3D-атласом. Разве это полноценное обучение? Особенно если речь идет о хирургах и акушерах-гинекологах.
У нас есть предложения, которые касаются организации оказания онкогематологической помощи и сопроводительной терапии в онкологии. Также речь идет о возможности повысить доступность терапии при орфанных заболеваниях у взрослых. Система лекарственного обеспечения орфанных пациентов до 18 лет работает эффективно.
Очень важный законопроект, над которым мы уже работаем, — передвижные аптеки в отдаленных пунктах с малой численностью населения, где открывать аптеки нерентабельно. Следует определить размеры торговых надбавок, чтобы старики, основные жители удаленных сел, не переплачивали за лекарства, поскольку транспортные расходы аптек наверняка войдут в их стоимость.
Еще одна актуальная тема — дебюрократизация медицинской деятельности. Здесь мы также подготовили предложения, предварительно опросив врачей. Я уже говорил: страна занимается цифровизацией медицины, при этом оформление документации и заполнение разных форм в компьютере отнимает у врача много времени, забирая это время у пациента. Так не должно быть. Конечно, у бюрократизации медицины есть бенефициары в лице разных ведомств, которые начнут сопротивляться, но мы считаем, что все получится.
И, наконец, важнейший проект комитета, в том числе и для меня лично как для человека, пришедшего из практического здравоохранения. Декриминализация медицинской деятельности. Хватит кошмарить врачей и сажать по 238-й статье! У нас дефицит кадров, при этом опытные специалисты уходят из профессии, а молодые ребята начинают думать, стоит ли им работать в такой непредсказуемой напряженной системе. По закону врачи оказывают не медицинскую помощь, а медицинскую услугу. Это очень коробит. И 238-я статья — как дамоклов меч.
(Статья 238 УК РФ. «Производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности». — «Парламентская газета»)
Оказалось, что реализовать благую идею декриминализации медицинской деятельности непросто, необходимо пересмотреть массу нормативных актов, находящихся в ведении разных министерств и служб. Но мы уже многое сделали и будем продолжать эту работу. И здесь мы всегда чувствуем поддержку коллег из практического здравоохранения.
Читайте также:
14916
Ещё материалы: Бадма Башанкаев, Вячеслав Володин
