Зураб Церетели: нам нельзя отказываться от традиций русской школы
По мнению художника, рубль, вложенный в искусство, возвращается со временем в десятикратном размере
Скоро в Сочи появится 23-метровый монумент, посвящённый легенде об аргонавтах. Его автором стал 83-летний президент Российской академии художеств Зураб Церетели. В преддверии 260-летия академии в эксклюзивном интервью «Парламентской газете» скульптор рассказал о том, кого ещё из великих личностей он планирует изобразить, почему остаётся работать в России и какова должна быть российская система художественного образования.
Путин в костюме дзюдоиста и босоногая Цветаева
Его критикуют и превозносят с одинаковой силой. Но когда попадаешь в творческое царство Зураба Церетели — дух захватывает! В московской Галерее художника посетители могут повстречаться с целым созвездием знаменитостей — как ушедших от нас, так и ныне здравствующих. Под одной крышей здесь сосуществуют Николай II и Владимир Путин, Казимир Малевич и Марк Шагал, Александр Пушкин и Владимир Высоцкий, Поль Гоген и Пабло Пикассо, Дмитрий Шостакович и Александр Солженицын, Оноре де Бальзак, Евгений Евтушенко, Эльдар Рязанов, Никита Михалков, Владимир Спиваков, Иосиф Кобзон, Леонид Гайдай… Когда ходишь по залам галереи, кажется, что перечисление это можно продолжать очень и очень долго. Все они объединены тем, что воплощены в скульптурных работах президента Российской академии художеств.
- Зураб Константинович, в вашей галерее — цари, политики, музыканты, певцы, писатели, режиссёры, художники. Есть ли среди них те, кто вам особенно дорог?
- У меня всегда особое уважение, трепет вызывала личность Петра I. Это гигантская по своим масштабам личность! Именно он заложил в нашей стране фундамент Российской академии художеств. И Россия зашагала в истории через искусство — это доброе дело, которое имеет огромное значение для всех поколений!
- Ещё один из любимых ваших персонажей - Чарли Чаплин. Почему?
- У него очень свободная пластика. И мне интересно фиксировать это движение в творчестве.
- История, когда его дочка приехала в Россию и, увидев в галерее одну из скульптур Чаплина, схватила её и со слезами просила отдать работу ей, — это быль или выдумка?
- Да, так всё и было. Она действительно плакала. Мы отдали ей то, что она просила. Я подарил ей скульптурный образ отца.
- В Вашей галерее много памятников русским царям. Могут они в будущем появиться на улицах российских городов?
- Такие предложения поступают. Например, мне предлагали разметить их в новом парке в Санкт-Петербурге, посвящённом истории города на Неве как столицы царской России. А ведь я начинал работать над образами царей ещё в советское время, когда их изображения, мягко говоря, не приветствовались…
- Говорят, что вы ещё наперекор советским представлениям организовали первую в СССР школу дизайна…
- Тогда, в 60-е годы ХХ века, слово «дизайн» было под запретом. А я всё же открыл дизайнерский союз. Уже поработал на тот момент в Бразилии, Португалии, Японии, других странах и увидел, что у них нет такой школы, как у нас, но есть правильный подход к художественному делу. Поэтому провёл дома первый мастер-класс по дизайну. Ругали меня тогда за это сильно! Но характер у меня такой: если знаю, что прав, то шагаю дальше. Хорошо, что в Правительстве нашёлся человек высокого ранга, который меня поддержал, и союз дизайнеров всё-таки был создан — сначала в Грузии, а потом — в Москве.
- В вашей коллекции есть скульптуры тех, кто совсем недавно скончался, например поэта Евгения Евтушенко…
- Да, у нас были тёплые отношения. Он был у меня в мастерской, за три дня до того, как ушёл из жизни. Вообще с каждым из моих героев было интересно работать, они все мне дороги. Поэтому не могу выделить кого-то отдельно.
- В вашем исполнении мы видим много известных людей. Вот Марина Цветаева сидит на скамейке, сняв туфли, Владимир Путин стоит в костюме дзюдиста, Юрий Лужков изображён бегущим в спортивной форме… Как рождаются такие образы?
- Это то самое первое впечатление, о котором говорили Леонардо да Винчи и Микеланджело. Эти величайшие мастера старались зафиксировать первое впечатление о том образе, который ты хочешь создать и изобразить. Меня в юности точно так же учил мой педагог Василий Иванович Шухаев: было упражнение, когда натурщица находилась сзади художника. Тогда в работе нет точного копирования — ты, постоянно оглядываясь, запоминаешь прежде всего пластику и объём. Из них рождается образ.
Кстати, так мы и сегодня пытаемся учить детишек, которые приходят ко мне на бесплатные мастер-классы в РАХ.
- На таких мастер-классах кого больше — девочек или мальчиков?
- В последнее время девочек больше. Хотя мужское мышление в искусстве особое, рука скульптора-мужчины отличается от видения скульптора-женщины. Скульптура вообще больше поддаётся мужчинам.
Государство не должно бросать художников
- Вы не раз говорили, что сегодня система художественного образования в России требует иного подхода. Что вы имели в виду?
- Когда я обучался, то мы проходили всё досконально — перспективу, анатомию, технологии. После окончания института я работал в институте этнографии и археологии. Изучал архивы, когда работал над образом той или иной исторической личности. В 1947 году, когда страна голодала после войны, вышло постановление Правительства, согласно которому в Москве была создана Академия художеств СССР. В ней объединили Репинский институт, Суриковский институт, художественные школы при них, Научный институт, библиотеку, мастерские. Это был, считаю, очень профессиональный шаг. Например, академией выпускались учебники, по которым будущие художники изучали экстерьерную и интерьерную живопись, даже анатомию, которую нам очень подробно объясняли.
Сейчас не 47-й год, никто не голодает. Но того, что было, нет и в помине — уникальная русская школа теряет свои традиции. Репинский и суриковский образовательные учреждения выведены из РАХ. Теперь институты — каждый по себе, лицеи — тоже отдельно. Но кто там учит сегодня? Оттуда ушли многие хорошие художники из-за несогласия с изменившейся системой преподавания. В итоге практически не остаётся мудрых наставников, академиков, которые могли бы передать новому поколению художников свой опыт. Люди выпускаются, и им фактически говорят — живите, как хотите!
И они вынуждены работать в салонах, в галереях. Это в основном работа на покупателя. И это трагедия, что великая русская художественная школа сегодня не имеет необходимой государственной поддержки, необходимой помощи.
- 21 сентября этого года Российская академия художеств отметит юбилей — 260-летие со дня своего образования. Будете поднимать эту тему в рамках празднеств?
- Скажу об этом, конечно. Но я говорю давно и все вторят: да, конечно, надо исправлять, надо помогать. Но ситуация не меняется! А тем временем за рубежом активно интересуются нашими академиками — американцы буквально умоляют, чтобы мы там открыли нашу школу. Хотят того же и китайцы, но те действуют хитрее — они здесь, у нас, постигают азы русской школы, чтобы потом применить их у себя на родине.
В моё время те, кто учился на отлично, после вуза ещё три года проходили рабочую производственную практику и получали зарплату. Молодые художники не искали работу, не боялись создать семью, рожать детей. Лично я проходил практику на комбинатах, которые сегодня уже закрыты. А ведь именно там я учился профессиональным премудростям, например, технологиям, выбору материала, и это помогает мне всю мою жизнь. По сей день! А сейчас в системе нашего обучения такого нет. И вместе с этим пропадают целые профессии, например художник-исполнитель.
- То есть нужно возрождать госсистему распределения студентов художественных вузов и училищ?
- Скажу так: система, которая была раньше, была мудрой. То, что сейчас происходит, никому не подходит. Вдумайтесь, проданы с молотка производственные, творческие базы союзов художников, которые раньше использовались при обучении художников, в творческой работе. Всего 44 объекта. Это колоссальный ущерб! И чем дальше, тем сложнее будет восстанавливать. Поэтому считаю, что прежде всего нужно вернуть под крыло академии обучение в Суриковском и Репинском институтах, академических лицеях. Вернуть методические материалы, мастер-классы с участием академиков. Сейчас этого никто не делает! Но так всё оставлять нельзя — это, если хотите, мой крик души!
Сочи ждёт «Аргонавтов»
- Открытие памятников Церетели — это, как правило, целое событие. Где планируется появление ваших новых работ в ближайшее время?
- Сейчас завершена работа над 23-метровым монументом «Аргонавты», он по поручению Президента России должен быть установлен в Имеретинской долине. Именно там, как показали исследования, останавливались аргонавты. Сейчас в Сочи уже готовят грунт для установки памятника. Отмечу, что финансирует установку не бюджет, а частный инвестор.
- Говорят, там же, в Сочи, должна появиться гигантская статуя Христа, которую до этого не удалось установить в Санкт-Петербурге…
- Фигура самого Христа — 33 метра, но под его ногами расположится ещё небольшой функционал, пространство, где будет часовня, там люди смогут поставить свечи, помолиться. Также, в отличие от знаменитой бразильской скульптуры Христа, в нашем варианте он не простирает руки, а обращает их к людям. Не исключено, что она появится в Сочи. Есть разные предложения относительно установки. Посмотрим.
- Ваша скульптура Марины Цветаевой скоро появится возле одной из московских школ. Как вы считаете, нужен сегодня госзаказ на установку подобных памятников в городской среде?
- Всегда в оформлении городской среды была и есть рука художника. И пока я не вижу, чтобы она в современных российских городах присутствовала так, как это требуется. Раньше художественные мастерские получали заказы от государства не только на монументы, но и на оформление зданий, домов. И синтез архитектуры и монументального искусства существовал. Сейчас он утерян — позор! Почему это есть в Токио или в Нью-Йорке, которые не имеют такой уникальной школы художников, как у нас в Москве? Я не могу этого ни понять, ни принять — сегодня художественное оформление выпало из сферы внимания органов госвласти. Хотя это и стоит «копейки» для бюджета. Известная истина — рубль, вложенный в искусство, возвращается со временем в десятикратном размере. Это не я придумал, это практика.
- Вы поработали во многих странах. Где сложнее быть художником — за рубежом или в России?
- Для меня так вопрос никогда не стоял. Наша страна обладает уникальной художественной школой, и наша задача — отстоять её традиции. За рубежом этого не сделаешь, поэтому я всегда возвращался в Россию. Здесь и остаюсь.
- Сегодня вы продолжаете работать. Кого мы увидим в ближайшее время?
- У меня есть мечта — изобразить в скульптуре Леонардо да Винчи и Микеланджело. Сейчас работаю над эскизами и пока не могу точно сказать, будет это две отдельные работы или единая композиция.
4419
