В Госдуме рассказали, как удары по российским НПЗ повлияют на цену бензина
По словам зампреда Комитета по энергетике Юрия Станкевича, топливный кризис из-за этого стране не грозит
Из-за атак на нефтеперерабатывающие заводы и склады горючего не возникнет дефицита: производство топлива в стране намного опережает внутренние потребности рынка, а сами энергетические объекты планируют усиленно защищать, в том числе с использованием систем ПВО и радиоэлектронной борьбы. Об этом «Парламентской газете» рассказал заместитель председателя Комитета Госдумы по энергетике Юрий Станкевич. О том, как будут беречь запасы бензина и дизеля, о перспективах роста цен и о том, почему России не следует подчиняться решению ОПЕК+ об ограничении добычи нефти, — в нашем интервью с законодателем.
Дефицита не ждем
- Юрий Аркадьевич, в последнее время со страниц всех ведущих СМИ не сходит тема атак беспилотников на российские объекты топливно-энергетического комплекса: склады горючего, нефтеперерабатывающие заводы, трубопроводы и так далее. Есть ли понимание, насколько серьезный ущерб нашему ТЭК они уже нанесли и что нам с этим делать?
- Информация о размере ущерба, безусловно, есть. Она непубличная, разглашать я ее не могу, но просто поверьте — сумма там большая. Однако меры по противодействию разного рода атакам, в том числе и с использованием БПЛА, тоже дают свой результат. Меры эти комплексные, связанные как с повышением качества межведомственного взаимодействия по линии Минобороны, ФСБ, ведомственной охраны, ЧОПов и так далее, так и с поставкой систем подавления и предупреждения о готовящемся нападении. Кроме того, мы совершенствуем законодательное регулирование. Никаких шапкозакидательских настроений и недооценки ситуации нет. Мы все прекрасно понимаем, что энергетика — кровеносная система экономики и удары по ней являются достаточно чувствительными.
- Может ли возникнуть нехватка топлива на внутреннем рынке?
- Что касается возможного дефицита, то та локальная ситуация, которую мы наблюдали в феврале-марте этого года, повториться не должна. Так исторически сложилось, что Россия являлась и является экспортером нефтепродуктов, мы всегда производили и производим их больше, чем потребляем. Если потребление у нас на уровне 35-36 миллионов тонн топлива ежегодно, то бензина мы производим порядка 45 и более миллионов тонн, а дизеля вообще в два раза больше, чем потребляем, — около 80 миллионов тонн. Поэтому у нас всегда есть определенный резерв, который можно оперативно, используя и железную дорогу, и автомобили, и все другие доступные нам виды транспортной инфраструктуры, доставить в районы с наиболее сложной ситуацией, чтобы не допустить дефицита.
Судя по тем выводам и оценкам, которые звучат на заседании федерального штаба под руководством вице-премьера Новака, каких-либо существенных рисков, связанных с перебоями поставок, в настоящее время не наблюдается. И более того, те объекты энергетической инфраструктуры, которые были повреждены зимой-весной этого года, уже восстановлены и вышли на проектные мощности. И именно по этой причине, как вы знаете, Правительство отменило мораторий на экспорт бензина за территорию Российской Федерации.
- Может ли эта ситуация повлиять на цены для потребителей?
- Она может повлиять на биржевые цены и прибыль компаний. Но на потребителях не скажется. У нас применительно к нефтепродуктам действует специальная система государственного регулирования. Есть общая установка: цены на стелле у АЗС должны расти не выше уровня инфляции. Соответственно, любые дополнительные издержки, возникающие у энергетических компаний (связанные в том числе и с капитальным ремонтом), компании делят с государством через различные компенсационные механизмы, направление дополнительных объемов на экспорт или просто за счет снижения прибыли. Поэтому цены непосредственно на АЗС не меняются и меняться не будут. Это правило на протяжении последних как минимум пяти-десяти лет неукоснительно соблюдалось и, я уверен, будет соблюдаться в дальнейшем.
- Возможно ли полностью «закрыть» ключевые объекты топливно-энергетического комплекса для противника? Оснастить их все передовыми средствами ПВО, например.
- Безусловно, это реально. Более того, мероприятия по, скажем так, усилению присутствия средств противодействия проводятся. Но я, к сожалению, не уполномочен тут вдаваться в детали по понятным причинам.
- Тем не менее риск новых атак будет сохраняться?
- В любом случае он будет сохраняться. Полностью его нивелировать и сказать: «мы решили проблему» — это от лукавого. Мы прекрасно понимаем, что мозговые центры наших противников находятся за пределами Украины и проводят ежедневный анализ эффективности предпринимаемых ими действий. И военная мысль не стоит на месте, и технические решения, в том числе связанные с космической разведкой, совершенствуются. Сейчас мы живем в новой реальности и стараемся к ней адаптироваться — учесть все возможные угрозы и разработать эффективные меры противодействия им.
«Действовать нужно с позиции сильного игрока»
- Международная организация стран-экспортеров нефти ОПЕК, в расширенный состав которой — ОПЕК+ — входит и Россия, продлила соглашение об ограничении добычи нефти сразу до конца 2025 года. На ваш взгляд, следует ли России придерживаться этих договоренностей с учетом того, что нефтедобыча приносит значительную часть бюджетных доходов?
- На мой взгляд, при обсуждении таких чувствительных моментов нам все же нужно выходить за границы хоть и важных, но все же сиюминутных решений, которые принимаются в рамках конфигураций, обусловленных параметрами ОПЕК и ОПЕК+. Сохранение ограничений на добычу нефти не вполне отвечает нашим потребностям и потребностям развития российской экономики, в которой доля топливно-энергетического комплекса была и остается очень высокой. Сегодня есть общее мнение о том, что пик потребления нефтепродуктов еще не достигнут. И спрос на них по самым консервативным оценкам будет расти как минимум еще на протяжении двадцати лет. Тем не менее сегодня в мире объем недоинвестирования в нефтяную отрасль исчисляется 15 триллионами долларов. И Россия тоже подвержена этим проблемам. У нас, например, за последние десять лет очень выросла обводненность месторождений — с 38 до 52 процентов. А за прошлый год из 43 новых месторождений 41 обладает запасами объемом не более миллиона тонн — притом что мы в целом по стране добываем порядка 500 миллионов тонн в год. Поэтому здесь задача государства — очень внимательно посмотреть на то, что происходит в нефтяной отрасли и сделать так, чтобы она чувствовала себя комфортно. Где-то, может быть, пойти на изменение налоговых режимов, создание преференций для компаний, чтобы у них появились деньги на модернизацию и расширение производства.
- То есть, на ваш взгляд, России следует либо не соблюдать ограничения ОПЕК+, либо вообще из этой организации выйти?
- Это соглашение сформировалось в условиях иной геополитической ситуации. Я полагаю, что решение об участии в нем России нужно пересматривать и продлевать ежегодно. С учетом того, как будет меняться картина в мире, как будет меняться доля нашей страны в мировой нефтедобыче, какие будут формироваться новые логистические коридоры и рынки сбыта. Необходим баланс между соблюдением дипломатических тонкостей и собственными интересами России, чтобы мы при всем уважении к партнерам по ОПЕК+ все-таки могли действовать с позиции сильного игрока.
Читайте также:
6231
Ещё материалы: Юрий Станкевич
