«Тревожный сигнал» из ЕСПЧ

23 февраля 1959 года в Страсбурге прошла первая сессия Европейского суда по правам человека. Решения ЕСПЧ, критикующие власти России, не становятся автоматически антироссийскими. При этом наша страна далеко не единственная, которая жестко критикует решения евросудей, вторгающихся в сферу конституционного регулирования разных государств. Об этом в интервью «РФ сегодня» рассказал глава Комитета Совета Федерации по международным делам Константин Косачев.

- Константин Иосифович, в публичном пространстве укоренилось мнение, что в отношениях с нашей страной ЕСПЧ является исключительно инструментом давления на Россию. Вы с этим согласны?

- Необходимо чётко понимать, что решения ЕСПЧ по делам, которые так или иначе критикуют действия российских властей, не являются автоматически антироссийскими — они защищают права граждан РФ. Когда Россия вступала в Совет Европы в 1996 году, мы понимали последствия этого решения. В частности, это касалось распространения юрисдикции ЕСПЧ на Россию. Это был наш выбор, и убеждён, что он был правильным.

Уверен, что наше дальнейшее участие в работе Совета Европы в целом и в Европейской конвенции по правам человека, подразумевающее возможность подачи исков в ЕСПЧ, отвечает российским интересам. Но только при одном условии — соблюдения равенства России во всех уставных органах Совета Европы и справедливого рассмотрения «российских» дел в суде.

Россия не пойдёт на уступки ПАСЕ

- …Именно поэтому мы сегодня говорим о том, что надо искать возможности для реформы Совета Европы в целом. Цель реформы — гарантировать равенство всех государств-участников Совета Европы.

- Есть распространенная точка зрения, что число жалоб из России в ЕСПЧ беспрецедентно велико. Это действительно так?

- Нет, статистика этого не подтверждает. Даже по абсолютному числу жалоб мы находимся на втором месте после Румынии. Хотя территория России и её население в разы больше, чем в любой стране Евросоюза. Но гораздо более объективный показатель — тот, который определяет долю жалоб в ЕСПЧ на душу населения. Здесь Россия занимает 21-е место из 47 стран, входящих в Совет Европы.

- И всё же проблемы между Россией и ЕСПЧ есть. Какую из них, на ваш взгляд, можно назвать ключевой?

- Многие решения ЕСПЧ вторгаются в сферу регулирования Конституции. И Россия далеко не единственная страна, которая занимает в отношении подобных решений жесткую позицию. Вторжение ЕСПЧ в свои конституции считают недопустимым, например, в Великобритании и Германии.

Классический пример — ЕСПЧ признал справедливой жалобу двух наших сограждан, находящихся в местах заключения, о том, что им запрещают участвовать в выборах. Но это норма нашей Конституции, это даже не положение закона, которое может подлежать корректировке! Три года назад мы приняли закон, который дал возможность Минюсту обращаться в Конституционный суд в случае, когда есть основания полагать - решение ЕСПЧ вторгается в сферу регулирования главного закона. Конституционный суд должен принимать решения о приемлемости исполнения таких решений в Российской Федерации. Считаю, что это очень хороший и правильный правовой механизм.

- Такой порядок в отношении России действует уже в течение последних 10-15 лет. Это связано с концепцией «эффективного контроля», который ЕСПЧ учредил сам для себя. Согласно ей, в первоочередном порядке рассматриваются проблемы той страны, в которой, по мнению евросудей, существует наибольшее количество проблем с правами человека. При этом мы видим, что многие жалобы из России рассматриваются с нарушением сроков и подгоняются под определённые политические события в нашей стране.

Типичные примеры — обращения в ЕСПЧ наших оппозиционеров, которым у нас на законных основаниях запрещают идти в качестве кандидатов на выборы в России. ЕСПЧ рассматривает такие дела в пользу заявителя с явными процедурными нарушениями в кратчайшие сроки, чтобы попасть в избирательный цикл.

- Согласны ли вы с тем, что в последние годы растёт количество решений ЕСПЧ в отношении нашей страны, которые носят политический характер?

- Увы, такая тенденция действительно есть. Причём в некоторых случаях нас записывают в ответчики там, где мы ими объективно не являемся. Можно привести пример, который касается решений ЕСПЧ по жалобам из Приднестровья — таковых набралось порядка 170. Все решения по ним объединяет одно - по решению суда исключительную ответственность за правопорядок в республике должна нести РФ. Причина - на территории Приднестровья не действует законодательство Молдовы, а самостоятельно приднестровские власти, как считают евросудьи, якобы не в состоянии вершить правосудие. Поэтому в наш адрес передаются требования и о компенсациях, и о погашении судебных издержек жителей…

Хотя в примечаниях к таким решениям суда прописан пункт — ЕСПЧ признает, что военное присутствие России в Приднестровье не является существенным и не определяет положение дел в республике. Но даже несмотря на это, евросудьи не моргнув глазом выносят решение об ответственности России за нарушения в Приднестровье. Очевидно, что у таких решений существует явный политический подтекст.

В некоторых случаях нас записывают в ответчики там, где мы ими объективно не являемся.

Самый анекдотичный пример — это обращение одной из жительниц Приднестровья, которая пожаловалась, что отравилась грибами, купленными на рынке в Тирасполе. Три года назад она подала жалобу на санитарные власти Приднестровья, которые, по её мнению, не обеспечили необходимый контроль за качеством рыночной продукции. И ЕСПЧ в недолжном санитарном контроле на тираспольском рынке признал виновной… Россию! Был создан прецедент, и остальные решения по приднестровским жалобам суд стал проводить по тому же пути. Мы категорически не принимаем подобные вердикты!

И вместе с тем считаю, что ЕСПЧ нельзя рассматривать как «абсолютное зло» для России. Надо помнить, что полномочия ЕСПЧ являются субсидиарными — это значит, что его решения обязательны, но он не может отменять вердикт национальных судебных инстанций. Он может только признавать, что права человека нарушались, например, ему не был предоставлен адвокат, он слишком долго удерживался в СИЗО, при рассмотрении его дела не были задействованы те или иные нормы закона и так далее. Но все, что может сделать ЕСПЧ, - это назначить выплату пострадавшему компенсации за нарушение его прав. И здесь должен сказать о том, о чём, смею предположить, большинство россиян не знают, - практически в ста процентах подобных исков наше государство выплачивает компенсации, назначенные в соответствии с решениями ЕСПЧ.

Есть и ещё крайне важный момент. Решения ЕСПЧ часто становятся для нас «тревожным сигналом», или, если хотите, подсказкой, где нам нужно корректировать законодательство в сфере защиты прав человека, где у нас есть пробелы, проблемы. И если ЕСПЧ будет действовать в рамках своего Регламента, если не будет политизировать свои решения — честь ему и хвала. В такой ситуации лично я буду сторонником того, чтобы взаимодействие России с ЕСПЧ укреплялось.

- Какими вы видите дальнейшие перспективы взаимодействия с ЕСПЧ, учитывая острый кризис в отношениях России и Совета Европы?

- Думаю, что если ситуация в наших отношениях с Советом Европы будет развиваться в том же направлении, то дело дойдёт до замораживания членства России или выхода нашей страны из этой структуры. Но если до этого дойдет, а это будет не наш выбор, скорее всего, России придется брать инициативу на себя, не доставляя никому удовольствие решать за нас вопрос членства нашей страны в Совете Европы.

Если ситуация в наших отношениях с Советом Европы будет развиваться в том же направлении, то дело дойдёт до замораживания членства России или выхода нашей страны из этой структуры.

Сейчас Россия участвует в почти шестидесяти евроконвенциях. В случае нашего выхода мы автоматически покидаем шесть из них — это сам Устав СЕ, социальная хартия и хартия о местном самоуправлении, конвенция о привилегиях и иммунитетах государств-членов СЕ, конвенция о противодействии терроризму и конвенция по правам человека. Последняя как раз и регулирует взаимодействие с ЕСПЧ, в том числе возможность обращения в него граждан нашей страны. Если же мы хотим продолжить участие в оставшихся конвенциях Совета Европы, то для этого в каждом случае потребуется согласие двух третей стран - участниц Совета Европы и согласие 100 процентов участников той или иной конвенции.

- Если мы выйдем из конвенции Совета Европы по правам человека, какова в таком случае будет судьба тех «российских» дел, которые уже находятся на рассмотрении ЕСПЧ, — они будут аннулированы?

- Нет, это совсем не так. Все дела, которые взяты в работу ЕСПЧ до того момента, как государство перестало быть членом Совета Европы, будут доведены до конца. Более того, подача исков против этого государства возможна и в дальнейшем, но при одном условии — если жалоба касается действий страны, совершенных до её исключения или выхода из Совета Европы. Поэтому если теоретически Россия покинет Совет Европы в 2019 году, то и десять лет спустя можно будет подать иск нашей стране, связанный с событиями, допустим, 2010 года или 2000 года. Поэтому возможное завершение нашего взаимодействия с Советом Европы не означает автоматическое обнуление претензий, которые существуют у нас к ЕСПЧ и у него к России. Стоит отметить, что не только наша страны, но и Франция, Германия, другие страны Европы часто критикуют решения евросудей. Критика эта привела к тому, что в начале 2017 года в Совете Европы была создана экспертная рабочая группа, которая должна оценить деятельность ЕСПЧ, совершенство его процедур и выработать свои рекомендации, касающиеся работы суда. Сам факт создания такой структуры является признанием того, что проблемы в ЕСПЧ существуют. Данная группа, в работе которой принимают участие и российские эксперты, должна выйти на финальные решения до конца текущего года.