Россия как «Третий мир»

Вопрос о нашей национальной идентичности стоит перед нами неразрешенным уже более 500 лет. Тогда — полтысячелетия назад инок Филофей — монах Псковского Элеазарова монастыря, предложил считать Третьим Римом Московское царство, которое после падения собственно Рима Первого (еще полуязыческого) и условного Рима Второго (уже христианского — Византии в 1453 г.) оказалось единственным суверенным православным государством. Поэтому Филофей и писал княжьему дьяку Мисюрю Мунехину с наказом передать его слова самому князю, что «Москва — Третий Рим, а четвертому не быть». Эффект этой доктрины получился удивительно долгоиграющим.

Спустя сто лет Россия, оказавшаяся на краю гибели в результате междоусобиц Смутного времени и интервенции поляков и «прочих разных шведов», пересобралась в единое государство под эгидой царского дома Романовых, который простоял 300 лет. И простоял бы, вероятно, еще лет 100, когда бы не фатальное решение вступиться за братьев — православных сербов — и начать тем самым Первую мировую войну. Его фатальность обнаружилась задним числом, а само решение принималось именно в рамках идейной парадигмы «Москва — Третий Рим».

Но до этого — еще столетие спустя после основания династии Романовых — случилась беда. Смерть Петра Первого — «Отца Отечества» и «Императора», не оставившего ясного распорядка наследования престола, вызвала такую «турбулентность» в новоиспеченной империи, что лишь Екатерине Второй (она же — Великая) удалось навести относительный порядок. Даже притом что и она взошла на трон после государственного переворота. Как и все ее предшественницы. Борьба за власть занимала умы тогдашних элит настолько, что никаких принципиальных новаций в смысле определения национальной идентичности в восемнадцатом веке не прослеживается. Если не считать усилия Михайлы Ломоносова в роли историка перебороть «засилье» ученых-немцев и доказать «антское» — глубоко доисторическое происхождение славян, а впоследствии и собственно русских.

Через столетие после смерти первого нашего императора в 1825 году вопрос об идентичности попытались решить декабристы, считавшие, что мы должны пойти либо по пути создания федерации по типу Северо-Американских Соединенных Штатов (конституционный проект Никиты Муравьева), либо по пути создания унитарного «Русского государства» по типу Франции с переходным периодом в виде военной диктатуры («Русская правда» Павла Пестеля).

А еще через столетие спор о русской идентичности между Сталиным и Троцким завершился в декабре 1925 года на XIV съезде ВКП (б) полнейшим разгромом автора концепции «перманентной революции» и решением строить «социализм» в одной, отдельно взятой Стране Советов. С тех пор традиция отождествлять «русское» с «советским» не только не угасла в связи с распадом СССР в 1991 году, но даже серьезно укрепилась с помощью таких неординарных умов, как Александр Зиновьев, Эдуард Лимонов, Захар Прилепин, Сергей Кургинян.

Современность, то есть существование мира по «ялтинскому времени», установленному и сверенному по итогам Второй мировой, приказала долго жить. Стрелки «ялтинских часов», остановившихся после распада СССР, еще продолжали показывать правильное время хотя бы дважды в сутки. Но после того, как на площади адмирала Нахимова сорокатысячный хор пропел: «Севастополь, Севастополь, гордость русских моряков!», стало очевидно, что у нас и у «них» времена пошли по-разному. И совместить их, то есть восстановить хоть какую-то со-временность, уже принципиально невозможно. Разве только в том случае, если мы согласимся, что 23 февраля 2014 года начался обратный отсчет — Апокалиптический ядерный count down.

И сегодня, спустя 10 лет после вступления в новую эпоху, вопрос о нашей идентичности встал принципиально по-новому. Против нас — объединенный Запад, который готов воевать с нами «до последнего украинца». С нами, в полном смысле и до конца, пожалуй, только Белоруссия под руководством «Батьки» Лукашенко. Мы возлагаем надежды на Глобальный Юг, или «большинство», но четкая артикуляция этих надежд пока что не прозвучала. А между тем пора прислушаться к нескольким подсказкам из не очень далекого прошлого.

В конце СССР глобальный миропорядок делился на три мира: мир первый — западный («золотой миллиард»), мир второй — СССР и страны «социалистического лагеря» и мир третий — страны Африки, Латинской Америки, Юго-Восточной Азии. Тогда самым большим оскорблением для советских граждан было сравнение нас со страной «третьего мира». Например, характеристика СССР как «Верхней Вольты с ракетами». Это унижало и обижало: ведь мы построили альтернативный капиталистическому Западу свой «мир» — «второй» не в смысле хуже «первого», а в смысле именно «другого», пусть не столь же богатого, но зато несравненно более «справедливого». В том числе и потому, что именно мы, как мир «второй», помогли появиться миру «третьему» — пусть бедному, но зато — свободному от колониальной эксплуатации.

Насколько чувствителен в годы перестройки и начала 90-х был этот момент, показывает статья одного из «звезд» тогдашней политической журналистики Андрея Фадина. Она называлась «Из Третьего Рима в «Третий мир» и описывала ситуацию постсоветской России в самых беспощадных и безнадежных красках. Эта «третьемирская» идентичность постсоветской России воспринималась как приговор, как свидетельство исторической неудачи, как действительно »крупнейшая геополитическая катастрофа ХХ века». Или, как принято говорить в некоторых аналитических кругах, как epic fail.

Однако в эпоху временнόго плюрализма, или иначе — предапокалиптического безвременья, когда мы с надеждой смотрим «вниз», из нашего Северного полушария на Глобальный Юг, есть резон пересмотреть смысл этой ранее обидной «клички». И вообще отнестись к идеологеме «третий мир» как носителю принципиально новых и продуктивных в условиях острого запроса на нашу постсовременную идентичность смыслов.

Первый смысл таков. Сегодня становящаяся многополярность представлена тремя центрами геополитической силы, которые символизируют три особых, четко разграниченных «мира». Это — ядерные сверхдержавы США, Китай и Россия. Причем Россия здесь являет собой именно третий по значимости и влиянию мир в системе координат — экономика, население, ядерная мощь. США — лидер по экономике и ядерной мощи, Китай — лидер по экономике и населению, Россия — лидер по военной мощи, компенсирующей наше отставание по демографии и размеру экономики. Это вполне очевидный факт, но он должен быть ясно осознан нами как один из ключевых элементов нашей идентичности. И это должны так же ясно понять в первую очередь наши враги и не в последнюю — наши реальные и возможные друзья.

Второй смысл нашей идентичности в качестве страны «Третьего мира» связан с результатами двух предыдущих мировых войн и, главное, с результатом уже идущей третьей. «Первый мир» — это так называемый Брестский мир, который большевики вынуждены были заключить с Германией ради сохранения своей власти. Именно это решение продлило войну почти на год, поскольку позволило немцам без боя оккупировать Украину и перебросить на Западный фронт значительную часть войск с исчезнувшего «фронта» Восточного.

«Второй мир» — это мир постялтинский, заключенный в результате нашей победы над гитлеровской Германией с нашим непосредственным участием и на наших условиях.

Сегодня в значительной степени именно от нас, от России, зависит, будет ли заключен, и если будет, то в какой форме, «Третий мир». И это обстоятельство кардинальным образом определяет нашу идентичность: у нас — решающая роль в установлении мира. И эту роль четко и однозначно определил президент Владимир Путин: «Зачем нам такой мир, в котором не будет России?»

Мы те, кто в свое время помог «третьему миру» (кстати — и тому же Китаю) провести политическую деколонизацию. А сегодня осуществляем сами и помогаем другим «третьемирцам» провести деколонизацию культурно-идеологическую. Возвращающую этим духовно «униженным и оскорбленным» народам их собственные традиционные ценности в качестве бесценного вклада в общемировую цивилизацию.

Чтобы подтвердить наш статус лидера «Третьего мира», у нас есть счастливо появившаяся возможность. Бывшие западные «партнеры» заморозили наши валютные авуары в размере не менее 300 млрд долларов США. Сегодня США приняли решение о конфискации наших авуаров, размещенных в их юрисдикциях. Евросоюз ищет правовые формы для аналогичного решения и, без сомнения, их найдет. Иными словами, для нас это потерянные деньги. Но мы можем передать права на эти деньги странам Африки, Латинской Америки и Юго-Восточной Азии с уже их правом немедленного истребования у Запада. Если эти требования будут удовлетворены, «Третий мир» наглядно убедится в том, что Россия действительно их лидер не на словах, а на деле. Если же нет, то, помимо наглядного свидетельства нашего благородного и благотворительного лидерства, это весьма наглядно и убедительно покажет им, что Запад — по-прежнему колониальный диктатор и фактически их враг.

Ставка беспроигрышная при любом исходе: при передаче наших денег странам «третьего мира» мы получим их признательность, благодарность и союзничество. При отказе это сделать — дискредитацию Запада в глазах мирового большинства. Кстати, вполне возможно распространить этот благотворительный жест и на некоторые страны нашего ближнего зарубежья, которые по социально-экономическим параметрам вполне подходят под категорию «третий мир».

Таким образом, идентичность России в постсовременную эпоху можно сконструировать из трех смысловых блоков.

Во-первых, мы понимаем себя как страну, входящую в тройку глобальных сверхдержав, отношения между которыми являются на данный момент определяющими для перехода к реальной многополярности. Это — про то, кто мы сегодня.

Во-вторых, мы напоминаем всем, что исход третьей мировой войны, фактически уже начатой Западом против России, полностью зависит именно от нас: как это было в случае первых двух мировых войн. «Третий мир» будет установлен по-русски, или его не будет вообще. Это — про то, кем мы были вчера.

В-третьих, мы с гордостью «прописываемся» в «третьем мире», то есть в сообществе огромного большинства тех стран и народов, которым мы, как Советский Союз, ранее помогли освободиться от колониального гнета, а сегодня берем на себя роль лидера в борьбе за окончательную деколонизацию, за реальную независимость и суверенитет и за справедливый миропорядок. Это — про то, кем мы хотим быть завтра.

Россия как «Третий мир» в трех ключевых смыслах — это понятная для нас самих и для ближних и дальних соседей страна-цивилизация. В ее прошлом, настоящем и будущем. Такая идентичность ясно постулирует наши внутрироссийские и внешнеполитические цели, четко позиционирует Россию в системе глобальных «игроков», фиксирует нашу естественную принадлежность к мировому большинству и обозначает нашу ключевую роль в судьбе человечества.