Политические речи Владимира Путина и перспективы развития национальной идеологии

Публичное пространство представляет собой царство пиар- и политтехнологий. Данное мнение привычно и действительно является истиной, но истиной не абсолютной и не непреложной.

В переломные моменты истории техногенность и тотальное «опосредование» публичного пространства могут нарушаться. Это происходит, когда лидеры мнений прибегают к тому, что обычно исключается из официальной речи, — к использованию прямого высказывания. В последние годы эта практика прослеживалась в ключевых выступлениях российского президента В.В. Путина.

За последние годы успел сложиться жанровый формат путинских выступлений.

Большой резонанс получила крайне популярная в российском обществе Крымская речь — президентское обращение 18 марта 2014 года к Федеральному Собранию РФ с предложением по итогам крымского референдума принять деоккупированный Крым в состав России.

В этой речи был официально признан статус русских как крупнейшего разделенного народа, который имеет право на ирриденту — воссоединение в рамках единой национальной территории. В этой речи Владимир Путин подчеркнул, что при принятии исторического решения Верховный совет Крыма исходил из той самой статьи ООН, на которую в 1991 году при самоопределении ссылалась и Украина, а также воспользовался косовским прецедентом, связанным с аналогичной ситуацией, когда отделение Косово от Сербии было признано законным, поскольку «международное право не содержит запрета на объявление независимости» (цитата из текста решения Международного суда ООН).

Но Крымская речь — при всей ее значимости — стоит особняком в ряду других выступлений президента, которые можно назвать конституирующими в идеологическом отношении.

Ключевыми с точки зрения национальной «идеологии будущего» можно считать три тесно связанных друг с другом путинских выступления: Мюнхенскую речь 2007 года, Валдайскую речь, прозвучавшую 19 сентября 2013 года, и Георгиевскую речь, произнесенную 30 сентября 2022 года в момент воссоединении России с Херсонской, Запорожской областями, ДНР, ЛНР.

Вот их основные тезисы.

10 февраля 2007 года на конференции по вопросам политики безопасности в Мюнхене Президент России заявил о неприемлемости американской доктрины глобального доминирования и осудил «почти неограниченную» проекцию силы в международных отношениях.

Это было по-настоящему новым сигналом в публичной внешней политике России. Подразумевалось, что косовский прецедент открыл в области международного права совершенно новый этап.

Также российский лидер подчеркнул, что в современном мире «однополярная модель <…> является неработающей, так как в ее основе нет и не может быть морально-нравственной базы современной цивилизации», тем самым на высшем уровне был наполнен практическим смыслом общеизвестный сегодня принцип многополярности (полицентризма) в мировой политике.

Было упомянуто о нарушении обязательств в связи с продвижением НАТО на восток. Здесь Владимир Путин задал риторический вопрос: что стало с теми заверениями, которые давались западными партнерами после роспуска Варшавского договора? Таким образом, российский президент недвусмысленно указал на недоговороспособность политического класса Запада.

Присутствие НАТО у границ РФ Владимир Путин впервые определил как провокацию и национальную угрозу, в то время как прежде об этом говорили лишь военные. Мюнхенская речь стала первым российским сигналом Западу о неприемлемости существующего миропорядка.

На Западе речь Путина назвали «разочаровывающей», год спустя последовало приглашение в НАТО Украины и Грузии, но начало новой холодной войны в тот момент еще не констатировала ни одна из сторон.

Между тем Мюнхенская речь стала началом изменения внешнеполитического курса страны и переосмысления ее места в мире. Начался переход от постсоветского позиционирования РФ как колониальной периферии глобального пространства к образу России как суверенного национального государства и одного из крупнейших центров многополярного мира. Причем сама эта трансформация России в определенной степени и создавала многополярный мир будущего. Данный взгляд спустя некоторое время станет лейтмотивом внешней и внутренней российской политики.

19 сентября 2013 года на заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай» Владимир Путин выступил с речью, в которой фактически впервые на столь высоком уровне зазвучала русская тема.

В президентскую повестку в рамках Валдайской речи вошли темы национальной идентичности и единства национальной традиции. Угрозой для того и другого Владимир Путин называет «попытки извне цивилизовать Россию», которые «не были приняты абсолютным большинством нашего народа». Он напоминает также и об ущербе, связанном с последствиями национальных катастроф, «когда мы дважды пережили распад нашей государственности. В результате получили разрушительный удар по культурному и духовному коду нации, столкнулись с разрывом традиций и единства истории».

В числе прочего Владимир Путин указал на поражение мирового мультикультурализма — «искусственно сверху внедряемой модели», за которой открывается совершенно новый исторический этап, этап синтеза традиций.

Исходя из сказанного президент призвал общество к консолидации на основе традиционных ценностей, став, таким образом, выразителем мнения социального большинства, фактически отлученного от высоких трибун. Задача восстановления единства национальной традиции и сохранения русской идентичности выделяется президентом в качестве важнейшей.

Расшатывание национальной идентичности и единства традиции, как отметил Владимир Путин, выгодно социальному меньшинству — «квазиколониальной части элиты, которая предпочитала воровать и выводить капиталы и не связывала свое будущее со страной, где эти капиталы зарабатывались». Таким образом, был определен изъян российской социально-экономической модели, доставшейся стране в наследство от 1990-х годов и ставшей тормозом на пути возвращения Россией своего суверенитета и влияния на международной арене.

Если рассматривать Мюнхенскую и Валдайскую речи как части одного целого, легко заметить в них указание на тесную зависимость между внешнеполитическим положением России и ее внутренним политико-экономическим состоянием. Впоследствии связь внутренней и внешней политической повестки была озвучена в новых выступлениях президента и стала существенным принципом в развитии национальной идеологии России.

В числе прочего важным шагом в рамках нового идеологического тренда, заданного выступлениями 2007 и 2013 годов, стало осознание необходимости ротации элит и изменения управленческой культуры, ориентированной на зависимость от глобального Запада. Далеко не в последнюю очередь это требовало изменения общественно-политического языка, избавления от «общечеловеческого» жаргона российских политических миноритариев, ставших тормозом на пути развития страны.

В новом формате описанный выше комплекс вопросов, включая связку «внешнего» и «внутреннего» в российской политике, был вновь озвучен В.В. Путиным через несколько лет. Но при этом уже знакомая проблематика оказалась вписанной в принципиально новый геополитический расклад, порожденный СВО, — активной фазой противостояния РФ с НАТО. На идеологическом уровне данное противостояние стало борьбой традиционализма и панатлантизма, новой формы неофашизма ХХI века.

Эта новая Георгиевская речь Путина особенно важна и актуальна сегодня, она содержит синтез и развитие идей предыдущих обращений, их переход в новое качество.

В Георгиевской речи можно выделить две смысловые части: одна посвящена вопросу русского объединения, другая — сопротивлению экспансии западного неоколониализма. При этом президент апеллирует к положениям международного права, освобождая их из-под спуда фейковых, идеологизированных трансатлантистских трактовок. Воссоединение русских земель он обосновывает ссылкой на первую статью Устава ООН, посвященную принципам равноправия и самоопределения народов. Фактически обретает дополнительный смысл тема косовского прецедента: 30 сентября было убедительно показано, что этот прецедент эффективно работает в новейших международных условиях и геополитических обстоятельствах.

По мысли российского президента, сегодня «мир вступил в период революционных трансформаций», главной из которых является «слом западной гегемонии». Этот слом является для России условием успешной национально-освободительной борьбы, призванной обеспечить прекращение геноцида против русских, который продолжается с перерывами с 1914 года (репрессии против православных русин), через огромные потери Великой Отечественной к военному террору против русских жителей Украины.

Действия ВСУ против «людей Донбасса» были названы В.В. Путиным преступлением, понятия «русская весна» и «одесская Хатынь», как и имена героев Донбасса, получили благодаря президенту прочную прописку в официальном российском дискурсе.

В рамках исторического экскурса, который нередко является составной частью президентских выступлений, Владимир Путин указал на роль партийных элит в «трагедии распада СССР» и признал этот распад противоречащим «прямому волеизъявлению большинства людей на референдуме 1991 года», то есть юридически нелегитимным решением.

Во второй части Георгиевской речи Владимир Путин сказал о неоколониальной системе Запада и о его войне против русской мысли, русской культуры, русской философии. Гегемония трансатлантистского Запада была названа апартеидом, связанная с ней неолиберальная идеология — «сатанизмом», а ключевое понятие либерального лексикона «авторитарный режим» — идеологическим ярлыком.

Интересным продолжением сказанного прежде, но развернутым прежде всего в сторону западной аудитории стала Валдайская речь 27 октября 2022 года. В ней Владимир Путин подчеркнул, что демократия в многополярном мире означает право любого народа выбирать собственную социально-политическую систему. «Никто не сможет диктовать нашему народу, какое общество он должен строить», — заключил он. Говоря о многополярности, президент отметил, что она дает шанс и Европе восстановить свою субъектность, ведь история в принципе знает два Запада — Запад традиционных ценностей и Запад агрессивного космополитизма. Российский президент пообещал завершение западного доминирования и «самое непредсказуемое десятилетие со времен Второй мировой войны». Коснувшись украинской темы, он отметил историческое единство двух народов, искусственность украинской государственности, сходство военного конфликта с Гражданской войной и тот неоспоримый факт, что единственным настоящим гарантом суверенитета Украины могла быть только Россия, которая ее и создала.

Это стало обрамлением, а где-то и смягчающим рефреном некоторых тезисов, заявленных прежде.

Можно сказать, что посредством ряда выступлений, основанных на стратегии прямого высказывания, президенту удалось нивелировать идеологический контекст, созданный компрадорскими группами в период попытки обвальной колонизации России. В путинских высказываниях язык национального суверенитета противопоставляется меркантилистскому, технократическому и глобалистскому языку финансовой олигархии, политтехнологов, богемных и гламурных культур-технологов.

Так на высшем государственном уровне очерчиваются параметры национальной идеологии, складывающейся под воздействием новой геополитической реальности, в рамках противостояния народа России неонацизму и русофобии мировых центров глобализма.

Новейший идеологический процесс в России берет начало в 2015 году, в момент достижения обществом «крымского консенсуса» (85% россиян). Второй этап этого процесса начинается после активизации военных действий на украинском направлении 24 февраля 2022 года.

Стоит отметить, что при отстройке идеологии в условиях военного конфликта общество переживает момент истины, когда уже не кабинетные теоретические изыскания, а сам ход истории показывает, каковы наши исторические цели и идеалы и кто в реальности, а не на бумаге является нашими другом, кто — союзником, а кто врагом, как внешним, так и внутренним.

Отстройка идеологии подразумевает процесс передачи, воспроизводства, переозначивания и формирования идеологических нарративов, и здесь президентские выступления играют решающую роль. В них задается новая модель идеологической семантики, по-новому устанавливается связь идеологических нарративов с символами русской традиции и «национальной драмы» (с одной стороны), формулируются ответы на внешние и внутренние вызовы (с другой).

Важные элементы новой идеологической семантики присутствуют также в нормативных документах государства, и это тоже нельзя недооценивать. Первым из таких документов является обновленная Конституция РФ, вторым по значению — Стратегия национальной безопасности. Поскольку Стратегия заверена подписью первого лица Российского государства, содержащиеся в ней формулировки де факто являются частью официальной позиции России. Таким образом, те или иные идеологемы переносятся на высший уровень и, по существу, становятся если не нормативами, то константами коллективного сознания

Стратегия, помимо военной и информационной, уделяет огромное значение экономической, технологической и социальной безопасности, защите культурного и ценностного суверенитета страны, поддержке русского языка, формированию госзаказа в области культуры и науки, развитию коллективных начал российского общества, поддержке религиозных организаций и традиционных конфессий, противостоянию русофобии, нравственному и патриотическому воспитанию граждан.

В Стратегии подчеркнута необходимость противодействия попыткам транснациональных корпораций закрепить свое монопольное положение в информационно-сетевом пространстве. Уверенно утверждается концепция «единой и неделимой», то есть равной для всех мировой безопасности. Вся эта проблематика относится к идеологической сфере, и Стратегия национальной безопасности формирует еще один идеологический контур, продолжающий и дополняющий контур, созданный тезисами ключевых выступлений президента.

Идеология — важнейший символический ресурс государства и общества. Она формируется вместе с национальным самосознанием. Это часть национальной культуры в самом буквальном смысле слова, а отнюдь не временный продукт политтехнологий, который может быть заложен в основу тех или иных партийных повесток и программ.

Идеология очерчивает историческую перспективу, коллективные намерения народа, его миссию и набор задач. Идеология — это объяснение связи между прошлым и будущим в истории народа. Это ответы на вопросы: зачем живет общество, что связывает в нем людей, чего они добиваются, с чем и с кем вынуждены бороться, что хотят оставить в наследство потомкам?

В нашем случае речь идет о самоопределении Русского мира и его объединяющих идеях, таких как социальная справедливость, солидарность и взаимная ответственность, демократический этатизм (сильное государство на страже интересов большинства), стремление к общественному идеалу, наконец, восстановление в исторических правах библейского пути развития человеческих обществ.

Мы уже прошли, говоря новозаветным языком, несколько важных «поприщ» в сфере идеологии. Мы начали избавляться от изживших себя отношений с остатками глобального мироустройства.