Почему устал караул?

Конституция есть некая форма общественного договора. Основная проблема 1917 года состояла в том, что все те, кто декларировал желание или намерение этот общественный договор заключить, на самом деле преследовали совершенно другие цели, убежден председатель Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Андрей Клишас. Никто ни о чем не хотел договориться. Ни царское правительство в первую очередь, ни представители буржуазных партий, которые до этого заседали в Думе, тоже во многом декоративном государственном органе, ни большевики, практически исключенные из полноценного политического процесса. Все они не были заинтересованы в том, чтобы состоялся полноформатный диалог об учреждении новой политической реальности. Каждая из этих сил полагала, что она самостоятельно справится с ситуацией. Большевики — с помощью насилия, царское правительство — фактически тоже. Представители буржуазии с помощью шедшей войны и сопутствующих экономических обстоятельств просто хотели «снести» царский режим. То есть не было почвы для общественного договора и желания его заключить, а это на самом деле является базовым условием для того, чтобы появилась новая конституция или иной учредительный документ.

 

Есть еще одно обстоятельство: политизация российского общества была очень высокой, а доверие граждан к действующим политическим силам — крайне низким. Дума, которая, по всей видимости, по мнению царя, должна была выступать в роли громоотвода, даже этих функций не выполняла. Она не смогла стать тем институтом, который вел бы полноценную дискуссию в обществе. Не оказалась Дума и представительным органом, ведь по большому счету партии и политики, которые там заседали, представляли сами себя. А это наихудшее, что может случиться в политике. Депутаты не представляли людей, политические силы и группы, которые реально обладали влиянием, экономическими возможностями для изменения ситуации. Да и политической волей для этого они тоже не обладали. Дума была некой ширмой для царя, препятствием для большевиков и трибуной, с которой можно произносить пылкие речи, привлекая на свою сторону избирателей для других политических сил. Поэтому, к сожалению, все декларировали одни цели, а фактически шли к совершенно другим. Именно в этом причина того, что все они оказались не там, где хотели, даже большевики в каком-то смысле.

 

На важнейшую роль парламента в истории великих революций обратил внимание коллег заведующий кафедрой конституционного права и конституционного судопроизводства Российского университета дружбы народов Виталий Еремян. Он напомнил о формуле, которую еще во времена СССР вывел историк Натан Эйдельман: чем длиннее период парламентской деятельности или парламентской демократии, предшествующих революционным событиям, тем их последствия менее кровавы. Эйдельман взял три великие революции — английскую,  французскую и российскую. Английской предшествовали почти четыре столетия парламентской демократии и последствия были гораздо менее кровавые, чем в годы Великой французской революции, где парламентский период длился примерно сто лет. В России до ноября 1917 года можно насчитать всего лишь 11 лет парламентаризма и жертвы революции исчисляются уже сотнями тысяч, а то и миллионами.

 

По мнению эксперта, Учредительное собрание было обречено. К тому моменту, когда оно должно было определить судьбу России, уже состоялся Второй Всероссийский съезд Советов, на котором Ленин провозгласил начало строительства государства нового типа. Оно растянулось на добрый десяток лет, но факт остается фактом: состоялся крах попыток внедрения западной модели демократии с разделением властей, независимостью судебной системы. Россия выбрала другой путь, она предпочла систему Советов, которая опиралась на опыт Парижской коммуны. А ведь именно ее Карл Маркс называл работающей корпорацией, которая сама акт принимает, сама исполняет и сама осуществляет контроль за исполнением. Поэтому в масштабах советской доктрины и не действовал принцип разделения властей — вся власть принадлежала Советам. Возможно, в этом одна из фундаментальных особенностей того, что мы называем крахом той модели, которая начала формироваться на первом, февральском, этапе революции.

 

Действительно, в российской истории был дан пример, как следует поступать с конституционным развитием, соглашается профессор Института общественных наук РАНХиГС  Александр Пыжиков. По его мнению, позитивная практика конституционного строительства началась еще с 1906 года, когда после революционных событий появился свод Основных законов, на основании которых в том числе прошли выборы в первую Думу.

 

Следует признать, что они копировали немецкое законодательство, но это была мировая мода. Даже японская конституция, принятая раньше российской, оказалась копией немецкой. В России же принятые Основные законы были весьма позитивны и отвечали состоянию общества. Через год, когда общество успокоилось и произошла определенная фиксация ситуации во внутриполитической жизни, эти законы подкорректировали и они хорошо работали.

 

Но что произошло дальше? После февральских событий к власти пришли думцы-кадеты. Они совершили резкий переворот в конституционном развитии. Сменили ориентацию с немецкой модели на французскую. Одновременно поднималась социалистическая волна, которая имела свои представления о конституционном процессе. Этот симбиоз начал работать, взаимодействуя между собой, и ситуация покатилась в пропасть. И если после 1905 года ситуацию удалось стабилизировать, а Столыпин зафиксировал ее в корректировке основных законов, то в 1917 году ничего фиксировать уже было невозможно, пошел процесс распада. В таких условиях конституционные затеи выглядят очень сомнительно. Конституция — это такой законодательный акт, который в идеале должен соответствовать состоянию общества. Большого разрыва между конституцией, тем, что она отражает, и состоянием общества быть не должно. А если это происходит, то случаются различного рода катаклизмы. Что и произошло. В данном случае, уверен эксперт, Ленин был прав, считая, что нужно забыть все конституционные формы и разогнать Учредительное собрание, что и было сделано. Немного позже ситуация закрепилась на Третьем Всероссийском съезде Советов. На нем Ленин зафиксировал точку распада, с которой начал свое строительство государства, полностью отбросив либерально-конституционные затеи, которые продвигали Временное правительство и социалисты. Здесь же, скорее всего, кроется и неуспех буржуазной революции в России.

 

Как считает эксперт ЦГИ Российского института стратегических исследований Денис Мальцев, темпы происходивших событий были так высоки, что зафиксировать что-либо, даже если бы Временное правительство состояло из гениев, было невозможно. В 1917 год Россия вступила самодержавной монархией, а закончила Федеративной Республикой Советов. Временное правительство во всем отставало от происходивших процессов, о чем свидетельствуют подготовленные им проекты документов. Например, известна записка об Основных законах по вопросам автономии. Изложенные в ней тезисы настолько отставали от реальных темпов пошедшего процесса национального строительства на местах, фактически децентрализации, что ни о каком практическом применении не могло идти и речи.

 

Временное правительство, общество и страна жили в разных скоростных измерениях. Первый этап революции произошел в феврале, а реальное желание заняться конституционным процессом появилось фактически к сентябрю, уже после попытки корниловского переворота. А ведь страна к тому же вела войну, испытывая сильнейшее внешнее давление. В этих условиях концентрироваться на каких-то формальных моментах было опасно, что и показали дальнейшие события. Временное правительство, власть которого сама по себе была не очень-то легальной и легитимной, пытается провести конституционную реформу, да еще подменяя ее модель с немецкой на французскую. Это было нереально и закономерно привело к событиям осени 1917-го, к краху хрупкой государственности, оказавшейся промежуточной между монархией и республикой Советов. 

 

Россия не зря прошла такой трагический путь с громадными жертвами, подвел итоги дискуссии ее модератор, генеральный директор Центра политической информации Алексей Мухин. Она заслужила право на дальнейшее государственное развитие в том виде, в каком начала существовать в полноценном режиме с 1924 года в форме Советского Союза. А возвращаясь к теме, следует подчеркнуть, что Конституция является основным законом, то есть тем самым общественным договором, который общество заключает с государством и между социальными группами внутри себя и которого оно должна придерживаться. В 1917 году произошли события, которые всколыхнули отдельные социальные и профессиональные группы, и была предпринята попытка перезаключить тот самый общественный договор. К сожалению, исторический контекст был таковым, что сделать это не удалось.

 

В то же время в 1917 году произошла трагедия разделения общества. Усилия отдельных людей, социальных групп и даже отдельных стран помешали попыткам нормального эволюционного развития страны, и буржуазная Февральская революция превратилась в бурную Октябрьскую. Страна была разделена. И это всячески поддерживалось как извне, так и интересантами внутри ее. А если хаос в государственном организме длится долго, то это просто приводит к его смерти. 

 

Фото Юрия Инякина