Осторожно: Основной закон!

Предложения Президента России В.В. Путина, о назревших поправках к Основному закону, высказанные им в ежегодном Послании Федеральному Собранию вызвали огромный резонанс в обществе. Количество граждан и организаций, решивших поучаствовать в  процессе совершенствования Конституции, быстро стало зашкаливать.  Сразу появилась среди предложений  и присущая отечественным рассуждениям  экзотика, вроде необходимости введения титула «Верховного правителя», упоминания в преамбуле Бога (без обозначения его конфессиональной принадлежности), создания федеральных анклавов, где не будут действовать региональные установления и прочее, и прочее, и прочее. А креативная партия «Яблоко» вообще решила написать Конституцию с чистого листа.

Члены созданной указом Президента рабочей группы говорят о сотнях  поступивших предложений, многие из которых уже оформлены как законодательные инициативы. Государственная Дума далеко не случайно заговорила об отсрочке второго  обсуждения поправок. В дискуссию уже участвует  и Президент, терпеливо разъясняющий особо «бдительным» стражам демократии, что в его предложении нет коварных задумок — о продлении полномочий, ущемлении демократии и т.п. Его заявление на встрече в Череповце о том, что всё решит всенародный плебисцит как высшая форма гражданского волеизъявления, не оставляют места домыслам, но, уверяю вас, они все равно будут появляться. Будут обсуждаться сотни вопросов — от «лексических традиций юриспруденции» до «возникших содержательных и процедурных проблем».

Бурная активность гражданского общества обнаруживает два важных обстоятельства его сегодняшней жизни России. Во-первых, она свидетельствует о том, что В.В. Путин весьма своевременно вынес эту назревшую проблему на всеобщее обсуждение и четко очертил ее в Послании Федеральному Собранию. А, во-вторых, всем нам в период обсуждения предстоящих изменений стоит понимать и помнить, сколь хрупок бывает  этот изобретенный человечеством   сосуд, содержанием которого является оформленное в Основной закон страны общественное согласие.

О том, к чему подчас приводит его неисполнение, как легко он может быть разбит, повествует, к сожалению, не одна глава отечественной истории. Кратко перескажу  одну из них.

Николай II и Основные законы

«Нет такой жертвы, которую бы я не принес во имя действительного блага и спасения России» — сообщал император 2 марта 1917 г. амбициозному  думскому деятелю Родзянко. Однако непосильная жертва такая тут же обнаружилась: он не позволил больному царевичу Алексею вступить на престол, грубо нарушив, а, точнее, попросту поправ  существовавший закон о престолонаследии, и этим опрокинул  надежды миллионов преданных монархии и Отечеству людей. Массовые самоубийства в офицерском корпусе остались в нашей истории свидетельством трагического, посмертного «голосования» против  решения царствующего монарха. [Никонов, 2017, с. 544]

Главный системообразующий закон Российской  империи был  отброшен, о нем забыли в эти дни. Не вспомнил и император. «Он даже не вспомнил в эти сутки, что в его Империи существуют свои основные законы, — писал А. И. Солженицын, — которые вовсе не допускали никакого отречения царствующего Государя (но, по павловскому закону: лишь  престолонаследник мог отречься заранее (что и случилось в 1825 году с Константином — А.Д.) — и то «если за сим не предстоит затруднения в наследовании».  [Солженицын, 2017, с. 11].  Нарушив эту вполне сознательно не предлагавшуюся законодателем (в силу всеми признаваемого божественного происхождения царской власти) норму, своим актом отречения Николай грубо нарушил и лично его касавшуюся  ст. 39 Основных законов:  «…Престол наследующие, при вступлении на оный и миропомазании, обязуются свято соблюдать вышепостановленные законы о наследии Престола».

Закон о престолонаследии, установленный Павлом Первым, появился как реакция на  предшествовавшую ему и обнявшую весь предыдущий век неразбериху  в делах наследования высшей власти (вспомним незаконченную предсмертную запись Петра Первого: «Отдайте всё…») и горький опыт дворцовых переворотов XVIII века. Закон о престолонаследии обеспечил безболезненное наследование высшей власти России на протяжении всего XIX века. Даже декабрьское  (1825 года) сотрясение ее основ было с его помощью быстро  преодолено. Последняя уточняющая редакция закона состоялась в 1906 году и была хорошо известна императору Николаю  II. 23 апреля 1906 года он лично начертал на подлиннике обновленного  Свода основных законов — «Быть по сему».

Но в итоге поступил вопреки ему! Отречение царствующего императора как помазанника Божия в принципе не предусматривалось законом. Николай, преступив такое всеобщее понимание и восприятие царской власти, действовал в духе  кооператоров  горбачевской поры: разрешено все, что не запрещено законом.

Но дальше — больше. Своим решением о передаче трона Михаилу император попрал статью 28 Основных законов, гласившую: «наследие Престола принадлежит прежде всех старшему сыну царствующего императора, а по нем всему его мужескому поколению». Попутно  была порушена и статья 30: «Когда пресечется последнее мужеское поколение сыновей Императора, наследство остается в сем же роде, но в женском поколении последне-царствовавшего, как в ближайшем к престолу…». То есть при каких-либо трагических несчастьях, связанных в данном случае с царевичем Алексеем, на престол могла вступить старшая дочь императора великая княгиня Ольга, отличавшаяся, по свидетельствам современников, умом, твердостью характера и силой воли.

После решения передать трон Михаилу рухнула и предусмотрительно мудрая статья 41: «при вступлении на престол Императора прежде сего возраста (16 лет — АД) до совершеннолетия Его, учреждается правительство и опека». В первом варианте своего решения император, еще следуя закону, склонялся к назначению Михаила опекуном, но за тем, решив за Алексея его судьбу (а также судьбу семьи, России и свою собственную) все это перечеркнул.

Решение об отречении в пользу Михаила окончательно превратило главный закон империи в руины. А последующие действия Михаила вообще увели ситуацию в некий правовой «астрал», не просто лишенный логики и здравого смысла, но даже уникально  неповторимый. Блестящий анализ этого «акта безумия и предательства» (по характеристике выдающегося русского юриста В. Маклакова)   был дан А. И. Солженицыным. «ВедОмый своими думскими советчиками, Михаил не проявил понимания: где же граница личного отречения? Оно не может отменять форму правления в государстве. Отречение же Михаила оказалось: и за себя лично, и за всю династию, и за самый принцип монархии в России, за государственный строй ее… Он хуже, чем отрекся: он загородил и всем другим престолонаследникам, он передал власть аморфной олигархии. Его отречение и превратило смену монарха в революцию».  [Солженицын, 2017, с. 17].

В этот момент прозрел даже Николай, отметивший в дневнике: «Мишин манифест кончается четыреххвосткой для выборов Учредительного собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость». Своей вины в этом отрекшийся в пользу состоявшего помимо всего прочего в неприемлемом для занятия престола  морганатическом браке, брата,   император  не чувствовал.

А ведь в этой драматической для судьбы России  точке исторической бифуркации все могло сложиться по-иному.  Если бы закон в части соблюдения порядка наследования  был реализован — на передачу власти Алексею были согласны в начале революционной драмы  все — от простонародья, искренне радевшего за больного царевича до высшего генералитета и одурманенных миражами всевластия думских деятелей —  ситуация могла поменяться головокружительно. Хорошо  готовая к весеннему наступлению армия,  преодолевшая недостаток вооружения и  губивший ее в предыдущие годы снарядный голод, порвала бы за Царя-отрока  любого врага. Даже заплевавшие столицу  шелухой семечек необученные запасные батальоны, размещение которых в столице было одной из роковых ошибок власти, кинулись бы на фронт.

События этих нескольких даже не дней, а часов отречения, напрямую связанные с попранием Основного закона имели для России колоссальное значение. Современная математическая теория утверждает, что в сложных системах — а Россия к таковым несомненно относится — нет второстепенных факторов. То, что еще вчера казалось вещью маломасштабной и преходящей (болезнь детей) вдруг выходит на первый план   и начинает определять течение больших, подчас великих событий и потрясений.

Цена, которую рухнувшая империя заплатила за опрометчивое нарушение Основного закона, оказалась неизмеримо высокой. Россия выплачивает ее до сих пор.

Литература:

Никонов, 2017 — Никонов В.А. Крушение России. 1917. Москва: АСТ, 2017. 702 с.

Солженицын, 2017 — Солженицын А.И. Размышления над Февральской революцией. Москва: «Родина», специальный выпуск. Февраль 2017. 25 с.