Исполнительная власть да покорится законодательной!
В преддверии Дня парламентаризма, который отмечается 27 апреля, — о том, почему две ветви власти в начале XX века не смогли работать вместе
Сувенирный флажок в память об открытии Первой Государственной Думы в 1906 году.
Решение вопроса о взаимоотношении исполнительной и законодательной властей в России не удалось найти в 1906 году. Государственная Дума Российской империи первого созыва и кабинет министров вступили в открытый конфликт, который пришлось решать императору Николаю II. В преддверии Дня парламентаризма, который отмечается 27 апреля, — о том, почему две ветви власти не сумели работать вместе.
Короткая история
История Государственной Думы первого созыва оказалась очень короткой: она проработала всего 72 дня, чуть больше двух месяцев. Это так недолго, что шестеро депутатов с Камчатки и Чукотки, выехавшие в Петербург сразу после выборов, так и не успели добраться до столицы: к их приезду парламент уже был распущен.
Первое заседание состоялось 27 апреля 1906 года — теперь эта дата отмечена в календарях как День российского парламентаризма. Последнее - 4 июля того же года.
Однако хотя жизнь первого созыва была короткой, она оказалась весьма бурной. Депутаты спорили до хрипоты, отстаивая свое мнение. Робости не было ни перед государём императором, ни перед царскими сановниками, ни перед министрами: парламентарии считали, что раз направлены в Думу по воле народа, то их статус также высок.
Этому способствовал и состав законодательного органа. Самыми многочисленными фракциями были кадеты (161 человек) и трудовики, большинство из которых составляли крестьяне (107 человек). Неудивительно, что чаще всего в Думе обсуждали именно аграрные вопросы. А они для крестьянской страны были самыми острыми, мнения по ним были полярными, что становилось причиной конфликтов и волнений. Не обошлось без таких конфликтов и в Госдуме.
Депутатские доходы
Депутаты первой Государственной Думы получали содержание, составлявшее десять рублей за каждый день работы парламента. Те, кто по какой-либо причине пропускал заседание, денег за этот день не получали. В месяц у них выходило около 200-250 рублей.
Но вскоре народные избранники, приехавшие из разных уголков России, поняли, что жизнь в Петербурге намного дороже, чем представлялось поначалу, и депутатского жалованья с трудом хватало, например, на аренду соответствующей статусу квартиры. Для сравнения: высококвалифицированный рабочий столичного завода получал около 100 рублей. Столько же получал армейский капитан. И хотя они и не бедствовали, зажиточными их тоже назвать было нельзя.
Позже, уже в третьем созыве, в 1908 году жалованье депутатов подняли до 350 рублей в месяц. Но зато ввели штрафы за неявку на заседание парламента — 25 рублей за каждый пропущенный день.
Без должного уважения
Депутаты трудились по шесть дней в неделю с единственным выходным в воскресенье. И то этот день предназначался для работы в библиотеке. Домой парламентарии приходили глубокой ночью, а с утра снова шли на заседание в Таврический дворец.
Тем не менее отношение «старых» ветвей власти к «новой» было скорее снисходительным: после пышных торжеств, прошедших 27 апреля — с поздравлениями двора и царских вельмож, с речами и фейерверками, с молебнами и шествиями, - исполнительная власть о народных избранниках будто позабыла.
Премьер-министр Иван Горемыкин пришёл в Госдуму лишь спустя две недели после начала её работы, 13 мая 1906 года. И с ходу объявил, что правительство будет делать своё дело по-прежнему, а с парламентом станет обсуждать только содержание новых законов — и точка. При этом никаких земельных реформ, которыми грезили кадеты и трудовики, не будет.
Депутаты были возмущены, они совсем не так представляли своё положение. По их мнению, они были вторыми после императора Николая II. Известный юрист, лидер Кадетской партии Владимир Набоков даже воскликнул: «Исполнительная власть да покорится законодательной!»
Ничего серьёзного
С этого момента Госдума вступила в открытый конфликт с правительством, в итоге закончившийся роспуском парламента. Правда, депутаты действовали хитро. Они отказались от примитивной тактики отклонения всех законов, которые вносил кабинет министров. Вместо этого они решили измотать министров бесконечными запросами по любым поводам.
Суть этих запросов подробно освещалась тогдашней прессой, благодаря чему чиновники представали в глазах общественного мнения корыстными и некомпетентными, а парламентарии — борцами за интересы народа. За 72 дня своего существования Госдума направила в правительство 261 запрос! В них депутаты оспаривали законность преследования противников правительства, арестов революционеров, интересовались казенными тратами.
Но эта тактика успеха не принесла: министерства спокойно отвечали народным избранникам и продолжали делать свою работу, не обращая внимания на депутатские протесты.
Отношение чиновников к представительной власти было видно уже по тому, что поначалу правительство не вносило в Госдуму ничего серьёзного. Депутатам предлагали сплошь мелочёвку вроде выделения средств на обустройство оранжереи и прачечной при Юрьевском университете или о разрешении министерству народного просвещения учреждать частные курсы.
Полтора закона
Поняв, что серьёзных правительственных законопроектов Госдума не дождётся, парламентарии решили писать законы сами. Их не остановила даже сложная процедура. Ведь перед тем, как написать законопроект, требовалось представить его краткие тезисы с обоснованием за подписью не менее 30 депутатов, и Дума должна была вынести вердикт, быть ли такому закону. За месяц до рассмотрения документа извещались все заинтересованные министерства, и любое из них имело право перехватить инициативу, взяв разработку законопроекта на себя. Лишь когда чиновники отказывались это делать, депутаты могли приступать к самостоятельному законотворчеству. Правительственные законопроекты, разумеется, были освобождены от такой многоступенчатой процедуры и рассматривались Госдумой сразу.
Законы, как и сейчас, принимались в трёх чтениях. Но третье чтение было постатейным, и в нем вносились отнюдь не только технические правки. Документ считался принятым, если за него проголосовали не менее 150 депутатов.
Через эту сложную систему препятствий пробились всего два закона, инициированные парламентом. Один из них — об отмене смертной казни. Вообще амнистия для политических преступников и отмена смертной казни - одна из первых инициатив депутатов. Об этом заговорили уже во второй день работы парламента, едва закончились празднования.
«Я предлагаю немедленно выразить свою непреклонную волю или, что то же, волю народа: желать осуществления немедленной амнистии всем так называемым политическим преступникам и отмены смертной казни, — убеждал коллег депутат из Вятской губернии Сергей Корнильев. - К политическим следует отнести, кроме административных, сидящих в тюрьмах и сосланных, также и привлеченных судебной властью к уголовной ответственности и уже отбывающих наказание по суду по мотивам политическим. То есть если они совершали преступление из любви к родине и из желания ей блага, а также и всех лиц, томящихся в тюрьмах и умирающих в ссылке от голода из-за аграрных волнений».
Депутаты такой закон приняли, но в силу он не вступил, так как Госсовет его не одобрил. Он вообще не стал его рассматривать, положив бумагу под сукно: получив документ 20 июня, сенаторы продержали его без движения до 14 марта следующего года, когда Госдуму уже распустили. И по этой причине документ отклонили: нет той Думы — нет и её закона.
А вот второй из созданных парламентариями законопроектов прошёл все стадии и был подписан Николаем II. По нему из казны выделялось дополнительно 15 миллионов рублей на помощь пострадавшим от голода и неурожая. Так что на выходе получился один полноценный закон и один отклоненный — итого полтора.
Аграрный вопрос
Главный вопрос, который ставили перед собой депутаты Первой Госдумы, — это проведение аграрной реформы и перераспределение земли. К этой проблеме фракции подходили по-разному. Самыми радикальными были трудовики, в состав которых входило много крестьян. Они предлагали решить земельный вопрос просто: отнять и поделить. То есть ввести общенародную собственность на всю землю и предоставлять её в долгосрочное пользование всем желающим без права передачи третьим лицам. Тогда тот, кто может и хочет пахать и сеять, получал бы эту возможность. Соответствующий предварительный проект закона трудовики внесли 19 мая за подписью 104 депутатов.
Представители партии Конституционных демократов предлагали иной путь: конфискации подлежали только земли, принадлежащие государству, а также находящиеся в собственности монастырей, царской семьи и министерства двора. Частные владения можно было изымать лишь в «потребных размерах» с выплатой хозяину справедливой денежной компенсации.
Премьер-министр Иван Горемыкин резко заявил, что никакого передела земли с помощью конфискаций не будет: «Государственная власть не может признавать права собственности за одними и в то же время отнимать это право у других».
Правительство доказывало: подобная реформа ни к чему не приведёт. Ведь даже если раздать всем 41 миллион десятин, которые находятся не в крестьянской собственности, то на одного человека придется чуть больше одной десятины, и проблему дефицита пашни так не решить.
«При обширных и далеко не исчерпанных средствах, находящихся в распоряжении государства, и при широком применении всех законных к тому способов, земельный вопрос, несомненно, может быть успешно разрешён без разложения самого основания нашей государственности и подтачивания жизненных сил нашего Отечества», — предостерегал депутатов от конфискационных методов Иван Горемыкин.
Опровергнуть его доводы ни трудовики, ни кадеты не смогли, но и согласиться с министрами не имели права: это нарушило бы их предвыборные обещания. Так что депутаты решили сами написать закон о земле, но сделать это не успели: Аграрная комиссия, в которую входили 99 парламентариев, утонула в спорах и не смогла подготовить документ.
Три месяца за метеж
Стремление депутатов решить аграрный вопрос революционными методами в итоге быстро поставило крест на первой Госдуме. Правительство и депутаты так и не смогли договориться, кто из них главнее.
«Министерство не есть орган верховной власти, — чеканил московский депутат Федор Кокошкин, ещё не зная, что произносит последнюю в истории первой Думы речь. - Министерству не принадлежит ни малейшая доля законодательной власти, а потому мнение министерства не имеет ровно никакого значения для органов законодательной власти. Будет ли конфликт или не будет, это мы узнаем значительно позже, когда наши законопроекты будут приняты Думой и пойдут дальше. Но мнение министерства, которое сегодня существует, а завтра его может и не быть и участие которого в законодательной деятельности не сопряжено с решающим голосом, ровно ничего в этом вопросе не значит».
Утром 9 июля 1906 года парламентарии, пришедшие на очередное заседание, увидели лишь запертую ограду Таврического дворца и усиленные наряды полиции. На воротах висел императорский указ о роспуске Госдумы. Одновременно Николай II отправил в отставку и кабинет министров, не сумевший сработаться с народными избранниками, так что досталось обеим ветвям власти.
Хотя российское законодательство позволяло самодержцу в любой момент распустить парламент и назначить новые выборы, свыше ста депутатов не согласились с решением царя и объявили его действия незаконными. Они уехали в Выборг, входивший в состав Великого княжества Финляндского, обладавшего определенной самостоятельностью, и оттуда обратились к народу с воззванием, в котором призвали народ к акциям неповиновения. Россиян убеждали отказаться от исполнения воинской повинности и уплаты налогов.
Все 108 теперь уже экс-депутатов Госдумы были обвинены в мятеже и приговорены к трехмесячному тюремному заключению. И хотя само наказание было относительно мягким, политические последствия для подписавших воззвание были ужасны: согласно избирательному закону, они больше никогда не могли претендовать на место в представительном органе власти.
Газеты не дождались закона
Последнее заседание Госдумы прошло 4 июля 1906 года. На нём прозвучал доклад Аграрной комиссии, а затем состоялось его бурное обсуждение. После чего спикер парламента Сергей Муромцев сообщил, что за подписью 44 депутатов поступило заявление о внесении нового закона — о печати.
Что собирались написать народные избранники в этом законе, так и осталось неизвестным: Дума разрешила инициаторам напечатать основные положения будущего документа и поставить на очередь в повестке дня будущих заседаний. Но даже опубликовать свои тезисы авторы законопроекта не успели: парламент был распущен.
5376
