Будущее страны не в бюджето-, а в народосбережении

Достаточны ли принимаемые правительством меры, чтобы защитить здоровье страны? Об этом шла речь на «правительственном часе» в Государственной Думе. На встречу с депутатами пришли министр здравоохранения Вероника Скворцова и аудитор Счетной палаты Владимир Катренко.

Интерес к встрече подогревался еще и тем, что правительство утвердило разработанную министерством государственную программу «Развитие здравоохранения до 2020 года». Ее реализация должна обеспечить достижение поставленных Президентом В. Путиным целей: снизить смертность на 15 процентов, повысить ожидаемую продолжительность жизни до 74 лет. Достижимы ли они? Вполне, считает министр. Сдвиги к лучшему очевидны. В прошлом году удалось остановить двадцатилетнюю депопуляцию России — превышение смертности над рождаемостью. Если до этого падение численности населения сдерживалось миграцией, то в 2012 году в 43 регионах достигнут естественный прирост. Эти территории спасли всю страну. О долгожданном демографическом переломе говорить пока рано — хрупкое равновесие не дает спешить с выводами. Но само по себе снижение смертности от самых значимых заболеваний — сердечно-сосудистых, онкологических, инсультов, туберкулеза — обнадеживает. Почти на 4 года— с 66 до 70 лет — выросла ожидаемая продолжительность жизни.

Что нужно предпринять, чтобы здоровье укреплялось, а жизнь россиян удлинялась, определено программами развития здравоохранения до 2020 года и более долговременной — до 2030 года. Теоретически отрасль вооружена неизмеримо лучше, чем в 2006 году при реализации Национального приоритетного проекта «Здоровье». Подготовлены сценарии развития медицинской науки, лекарственного обеспечения россиян. Как образно заметил академик Сергей Колесников, проложены рельсы к медицине 2020-2025 годов. По ним и пойдет здравоохранение. Его региональная составляющая уже пошла. Регионам выделено на модернизационные проекты 704 миллиарда рублей. По мнению министра, выбран наиболее оптимальный сценарий развития, предусматривающий трехуровневое выстраивание медицинской помощи.

Поддержал министра Николай Герасименко («Единая Россия»).

— Вероника Игоревна не только прекрасный врач в пятом поколении, но и известный ученый — член-корреспондент РАН. Сформированная ею команда специалистов сумела создать практически новое министерство. Активно занимается разработкой и реализацией стратегических направлений здравоохранения… Мы выслушали прекрасный аналитический доклад, аргументированные ответы на вопросы…

Совершенно иначе оценил его Владимир Овсянников (ЛДПР).

— Ваш доклад, скорее реферат на тему «Что бы я сделал, если бы был министром». Пожелания хорошие, но работы вам предстоит не меньше, чем Шойгу — придется расчищать Авгиевы конюшни, оставленные предшественниками.

Цена реформ

«Предшественниками» Владимир Овсянников, видимо, считал Зурабова и Голикову. И это не совсем справедливо. Медицина была почти разгромлена в первые же годы реформ, которые у нас почему-то называются либеральными.

В 1989 году последний советский министр здравоохранения Анатолий Потапов доложил Правительству России, что коэффициент смертности (количество умерших на тысячу жителей) не превышает 10,5-10,7. С этим показателем мы находились в первой десятке западных стран. В том году, вспоминает он, прирост населения превысил миллион человек, и оно составило 148,7 миллиона. С этого пика страна и покатилась в демографическую яму.

Справка. За 5 лет (1990-1995 годы) смертность увеличилась с 1,6 миллиона до 2,2 миллиона человек, рождаемость снизилась с 2,2 до 1,4 миллиона. Смертность возросла в 1,4, рождаемость упала в 1,6 раза. Такой демографической катастрофы в мирное время человечество не знало. Она получила название «Русский крест».

Анатолий Иванович знает о медицине, пожалуй, все. Его служебная карьера — от сельского врача до главного врача России — министра здравоохранения. Научная — кандидат, доктор наук, академик АМН СССР (позже — РАМН). Отдельная страница его биографии — создание Томского академического научного центра. И как организатор здравоохранения, и как ученый твердо убежден: самая оптимальная модель организации медицины — модель Семашко. В мире ее еще называют советской, поскольку Николай Александрович Семашко, известный земский врач и ученый, был первым наркомом здравоохранения России. Уточню: беспартийный.

— Держалась наша медицина «на четырех китах»: общедоступности первичной медицинской помощи, ее бесплатности, высокой квалификации врачей, профилактике заболеваний, — рассказывает А. Потапов. — В середине 80-х на здравоохранение выделялось около 5 процентов ВВП — в 2-3 раза меньше, чем в развитых странах. Но по соотношению «цена — качество» российское было намного эффективнее. Поэтому ВОЗ рекомендовала советскую модель здравоохранения развивающимся странам. Детское же здравоохранение было признано лучшим в мире.

Жизнь еще в Сибири отучила Анатолия Потапова от «бюджетного романтизма». С депутатами Верховного Совета РСФСР и учеными министр разработал закон об обязательном медицинском страховании. Оно рассматривалось как дополнительный источник финансирования. Но в самую тяжелую пору дикого рынка и раздела государственной собственности закон не сработал. Выяснилось: установленные страховые тарифы малы, и собирать их не с кого. Половина экономики «укрылась» в тени. Оставшиеся «на виду» предприятия всячески занижали фонды оплаты труда и социальные отчисления. Неработающих и скрывающихся от фискальных служб на Руси оказалось больше работающих. Точнее, исправно и сполна перечислялись средства только от бюджетников.

Первым нарушителем стало само государство. Оно вопреки закону урезало бюджетные ассигнования. Имея два источника, здравоохранение получало средств меньше, чем ему выделял российский Госплан. Обездоленная, обнищавшая медицина была не в силах помочь обнищавшему же населению выживать в тяжелейшее время.

— Здоровье и продолжительность жизни человека обусловлены благоприятностью окружающей и социальной среды. Качество окружающей среды в те годы ухудшилось не в той мере, чтобы возбудить цепную реакцию вымирания. Ее вызвала деградация социальной среды, — втолковывал мне Анатолий Иванович. Я сохранил запись беседы десятилетней давности. Потапов прокомментировал тогда поразительное утверждение отца российских реформ Егора Гайдара. Он объяснял катастрофическое уменьшение числа россиян демографическим переходом. «Режим воспроизводства населения приспосабливается к реалиям индустриального и постиндустриального общества».

— Получается, одной ногой Россия стоит в Европе, где треть века сокращалась рождаемость. Другой же — в Африке, во многих странах которой высочайшая смертность, — смеется Потапов. — «Режим воспроизводства» у нас приспособился к разоренному обществу.

Когда-то в средневековой России мужики успокаивали себя после очередных похорон доброй чаркой и утешением: Бог дал, Бог взял. Либеральные мифы, объясняющие нашу демографическую катастрофу, столько же далеки от науки, как и мужицкая «философия». Для подлинных ученых экономика и демография — стороны одной медали. Математики Бех и Моор смоделировали связку зависимости «уровень доходов — качество и продолжительность жизни». Авторы либеральных реформ, политики, руководители страны могли предвидеть, как перемены скажутся на народонаселении. Но оно никого не интересовало. Результат не замедлил себя ждать.

— И никто уже никогда не вернет людям годы, не прожитые из-за реформ, — подвел итог беседе Анатолий Иванович Потапов, сумевший и в рыночных условиях провести Федеральный научный центр гигиены имени Ф.Ф. Эрисмана сквозь все рифы в большое плавание. Более 20 лет он возглавляет центр.

Справка. Динамика депопуляции. В 1992 году умерло на 207 тысяч больше, чем родилось. В 1995-м — уже на 832, в 1999-м — на 923, в 2000-м — на 954. За 1992-2004 годы депопуляция составила 9,5миллиона человек.

Такова цена радикальных реформ. Ее вынесли члены Комиссии по вопросам женщин, семьи и демографии при Президенте РФ (04.02. 1997 год). «Обвальный рост смертности в 90-е годы свидетельствует о том, что именно население, его здоровье стало наиболее ощутимой жертвой негативных сторон реформирования общества». Не оценка — приговор. Мог бы Борис Ельцин в последние годы рассчитаться по долгам здравоохранению? Вряд ли. И в конце 90-х его окружала тоже либеральная команда. Напомню цитату Сергея Кириенко, каким-то ветром занесенного в главный кабинет Белого дома.

— У России не доходы маленькие, а расходы большие, — заявил он в самый пик растаскивания богатств и финансов страны.

А потом были дефолт, секвестр и новая волна смертности. И вынужденная отставка Президента.

Сколько денег — столько и песен

Зачем всуе напомнил о Кириенко? По очень простой причине. Еще древние египтяне предупреждали: не устраненное зло удваивается. Это зло в стремлении государства переложить все социальные расходы на само население. В крайнем случае урезать их до минимума, чтобы не отвлекали деньги из экономики. И тем более из прибылей бизнеса и бизнесменов. Безденежье превратило здравоохранение в Авгиевы конюшни. ВОЗ рекомендует: бюджетное финансирование не должно быть менее 6 процентов ВВП. Федеральный бюджет выделяет в лучшем случае 3 процента. Фонд обязательного медицинского страхования бюджет не заменит. Потому что и в него, и в Пенсионный фонд идут отчисления только с небольших доходов. Большие — освобождены государством. Принцип «цивилизованных» стран — богатый платит за бедного — не для России.

— В стране с небывалым расслоением людей по доходам здравоохранение могло стать системой социального выравнивания. Но, к сожалению, оно только усиливает неравенство, — подчеркнул на встрече с министром заместитель председателя Комитета Государственной Думы по здравоохранению Олег Куликов (КПРФ). — У граждан все меньше возможностей получать бесплатную качественную медицинскую помощь. За годы реформ на 40 процентов сократилось количество медицинских учреждений. Объем платных услуг в государственных поликлиниках и больницах растет. В этом году их планируется оказать на 700 миллиардов рублей. Примерно столько же составляет бюджет здравоохранения…

Комиссия по вопросам женщин, семьи и демографии при Президенте Ельцине предсказала ожидаемую продолжительность жизни россиян в 2010 году. По негативному сценарию она снижалась до 63 лет. По оптимистическому — поднималась бы до 66. Слава Богу, власти отказались от первого в 2006 году и начали повышать финансирование здравоохранения. Отсюда и снижение смертности, повышение рождаемости и увеличение продолжительности жизни. По какому сценарию пойдет Россия дальше? Амбициозные цели Владимира Путина — снизить смертность на 15 процентов и поднять продолжительность жизни до 74 лет — требуют и соответствующего роста финансирования медицины.

— Общие затраты на бесплатную медицину составляют около 2 триллионов рублей, — уточняет Гузель Улумбекова, исполнительный директор Ассоциации медицинских обществ по качеству, доктор медицинских наук.

— К ним надо добавить еще не менее 1,5 триллиона рублей, чтобы действительно обеспечить здравоохранение.

Найдутся ли они? Точнее, даст ли их правительство? Если верить СМИ, такого желания у него нет. Министр представила программу «Развитие здравоохранения до 2020 года». Ее внимательно выслушали, документ одобрили. И все — без каких-либо финансовых гарантий. Снова рассчитываются два сценария. По бюджетному варианту финансирование здравоохранения снизится с 3-4 процентов ВВП в 2013 году до 2,5 — в 2020-м. И это вполне может вызвать новую волну депопуляции. Модернизационный вариант — рост финансирования до 4 процентов ВВП в 2015 году и 5,5 — в 2020-м. Разница экономическая — 3 процента ВВП. Демографическая — сохранение более миллиона жизней. Верится, что Президент, решивший вернуть Россию к демографическим показателям 1990 года, не откажется от своих намерений, и модернизационной программе — детищу команды Вероники Скворцовой, все-таки дадут «зеленый свет». Будущее страны не в бюджето-, а народосбережении.