Борис Подопригора

член Экспертно-аналитического совета при Комитете Госдумы по делам СНГ, евразийской интеграции и соотечественников

БРИКС: «экономическая дипломатия» и геополитическая «трещина»

25.10.2024 12:08

Единственным достоинством этого очерка может считаться его репортажность, основанная на сиюминутных медийных оценках. Более серьезная аналитика подождет. Впрочем, казанский саммит БРИКС требует уточнения, когда и с чего все началось.

Темп времени

Еще в 1998 году Евгений Максимович Примаков, будучи министром иностранных дел России, назвал главную проблему мировой дипломатии — трудно преодолимую инерцию мышления, веру в то, что вчерашний консенсус — незыблем на века. Приблизительно тогда же эту мысль от обратного подтвердил британский лорд Джадд, призвавший к сохранению проверенных констант, а не поиску сомнительных новаций. И даже пошутил: Это как в футболе. Если в правилах что-то поменять, то это будет уже другая игра.

Бывший министр иностранных дел Индии предрек свое: дело не во взглядах Дели на своих соседей, а в возникновении новой реальности из-за повышения статуса этих соседей. С этим, пожалуй, согласился его также уже бывший китайский коллега: мир «расшевеливается» (чайсань), глобальные расклады не выдерживают темпа времени…

Таким образом, первотолчком к формированию альтернативной геополитической конструкции можно считать Россию, подчеркнем, во времена административно-политического «пика» Евгения Максимовича Примакова. Тем более что с формата Россия — Индия — Китай (РИК) в 2003 году и началась консолидация этих трех евразийских держав. В 2006 году «благодаря» Бразилии появилась аббревиатура БРИК.

Было и другое. На рубеже столетий британские экономисты предрекли возникновение новой общности — «стран вызова — Challenge Powers». К ним по начальным буквам в англоязычных названиях четырех стран: Бразилии, России, Индии и Китая, то есть BRIC, отнесли условный «фундамент» под глобальной геополитической «надстройкой». Роль же самой надстройки еще в 80-90-е годы отводилась западной «семерке». Кстати, BRIC созвучен с английским словом «кирпич» — brick. Со вступлением в 2010 году в четверку Южной Африки «кирпич» превратился в «кирпичи»: китайцы их публицистически «украсили» прилагательным «золотые».

В начале 2024 года к объединению присоединились Египет, Эфиопия, Иран, ОАЭ и Саудовская Аравия. На очереди еще 28 стран, среди которых Азербайджан, Вьетнам, Индонезия, Сирия, Таиланд и Турция. В списке есть и немало африканских государств, включая Чад, Эритрею и Южный Судан. Кроме того, отдельно числится и «сверхпроблемная» Палестина — она пока не имеет полноценного международного признания. Но не все перечисленные страны официально подали заявку на вступление.

Так или иначе, в XVI саммите БРИКС+ приняли участие делегации 36 стран, более 20 из них представлены главами государств. Это куда представительней, чем на заседаниях Генассамблеи ООН. Плюс — шесть международных организаций. Кстати, визит в Казань сверхосторожного генсекретаря ООН Гутерриша продемонстрировал больше, чем протокольную вежливость. Это — фактическое признание необходимости обновления глобальной реальности. С замахом на «предметоведение» ООН, явно не справляющейся с этой реальностью.

До поры Запад игнорировал БРИКС, считая, что это объединение «скорее лает, чем кусает»…

«Дебет-кредит» на глобальном фоне

Страны БРИКС занимают 30% территории земной суши, кстати, с 45% запасов нефти. Здесь проживают 45% населения. «Емкость-стоимость» «коллективной» экономики — 30 трлн долларов. Их совокупный ВВП (с поправкой на паритет покупательной способности) уже превысил долю G7 в мировой экономике, составив 35,6% против чуть более 30%. Многое указывает на вынуждаемую альтернативу финансово-денежной инфраструктуре Запада. В повестке — независимая система взаиморасчетов, так называемая «валюта» БРИКС. Она поможет странам-участницам обезопасить себя, прежде всего, от западных санкций. Санкции против России и замораживание Западом ее активов сделали программу «дедолларизации» скорее необходимой, чем желательной. Ибо сегодня «врагом цивилизации» объявлена Россия, а завтра кто?.. Особенно когда Китай называют «тоже агрессором». Хотя Пекин не устает повторять об исключительно мирном воссоединении с единокровным Тайванем.

В период председательства России — с того же 2024 года — в БРИКС проведены более 200 политических, экономических и прочих мероприятий. Их смысл: «Укрепление многосторонности для справедливого глобального развития и безопасности». Слово «справедливость» здесь — призыв к снижению рисков. Ибо в «пирамидальной» G7 принято подчиняться «старшим», которые всегда «правы». А «правые» — сильны, запальчивы и безжалостны. Чтобы об этом помнили и уважали…

Таким образом, саммит БРИКС становится поворотным моментом в глобальном развитии при «незаносчивом» медиаторстве России с ее четвертой экономикой в мире. Ясно и то, что план изоляции — со стороны Запада — радости нам не прибавил, но политически не сработал. И вообще — на фоне саммита замечено много неожиданных нюансов. Например, такой «пробный шарик», как размышления о будущем СНГ при наличии БРИКС и ШОС. Правда, тут же иранцы запустили тему плюсов и минусов своего вступления в СНГ. В обычно сверхвыдержанных саудовских СМИ упомянута перспектива унификации — на платформе БРИКС — «общеисламских подходов». Пожалуй, это впервые.

По образным, как всегда, оценкам китайских СМИ, саммит «повысил роль экономической дипломатии». Иными словами, хозяйственное равноправие, в первую очередь, становится смыслом дипломатических усилий. И еще: саммит «продемонстрировал трещину (лефэн) в нынешнем мироустройстве». Более того: «БРИКС может со временем перестроить глобальную систему отношений».

Но главное, пожалуй, в другом. Возникла и уже институализировалась объединяющая мир Идея. Повторим: она может открыть перспективу новому миропорядку. И наоборот — может быть погублена спешкой и неуместной политизацией. Поэтому необходим этап вдумчивого зондирования ожиданий при деятельном и непрерывном вовлечении в него специалистов всех «сторон нового света». На этой основе может возникнуть перспектива, прежде всего (цитата из главного китайского англоязычного издания Global Times), «практически подтверждаемого взаимодополнения». И только как результат — создание политической надстройки. Какая она будет — сегодня говорить рано.

Поспешай не торопясь

Выстраивание общего финансово-экономического контура безусловно встретит энергичное противодействие Запада. Ему есть чем ответить, тем более что сообщество БРИКС политически далеко не монолитно, да и географически разнесено. Да и «дружить» лучше по-соседски, а не через океан. (Хотя…) Недовольство западными подходами можно проявлять коллективно, настойчиво и образно, но пока БРИКС ближе к стародавнему движению неприсоединения. Что-то вроде «неспровоцированно осмелевшие Юг и Восток против незаслуженно оскорбленного Запада». С его никуда не девшимся санкционным «оружием большой мощности».

Да и среди старожилов и новичков БРИКС отношения не всегда союзнические. Китай и Индия охотнее вступают в диалог с Россией, чем между собой. Отдельная тема — политическая двусмысленность Турции, испытавшей весьма странный теракт прямо во время казанских переговоров с участием Эрдогана. Непростые отношения связывают суннитскую Саудовскую Аравию и шиитский Иран, а внутривидовые (ислам!) противоречия всегда острее межвидовых. Аргентина и Казахстан, ранее подавшие заявку на вступление в БРИКС, пока в него не спешат. Есть что обсудить нам и с Китаем, например цены на газ. Но в свою пользу заметим: пятикратные (в год) встречи руководителей России и Китая говорят больше, чем сиюминутные репортажи с разновекторной эмоциональностью.

Но ключевая проблема будущего БРИКС состоит в том, что большинство стран, вступивших в альянс, претендует на то, чтобы от него что-то получить. И лишь во вторую очередь — предложить нечто свое. После завершения президентской кампании в США следует ожидать и точечных заострений.

Прислушаемся и к аккуратно высказанному мнению индусов: «ситуация прояснится после того, как «северо-западная часть Евразии обретет большую определенность». Это — о СВО. Правда, нам важнее было услышать «об общей ответственности всех сторон, замешанных в конфликте».

* * *

Но в «расшевеливании мира» есть свой резон. Значит, «в возникновении новой реальности»…