Абхазия: «Не сиди ради него дома»

Сначала — о заголовке, который, на мой взгляд, иллюстрирует происходящее в Абхазии. Затерявшийся в 30-е годы американский роман оставил после себя разве что название: Don't stay home for him. Здесь каждое слово требует уточнения: что значит «не сиди»?, «ради кого — не сиди»?, «дома» — у кого?..

Мы бы и сейчас не торопились с ответами, но ситуация в Абхазии требует прояснить хотя бы фон событий. Тем более что 20 лет назад автор этих строк работал в группе, занимавшейся примирением двух кандидатов на пост президента этой страны — Багапша и Хаджимбы.

Нынешняя хроника такова. С начала ноября обстановку в Сухуме обострило принятие закона «О регулировании правового статуса многофункциональных комплексов». Этот закон предусматривался российско-абхазским соглашением «Об инвестиционной деятельности с российскими юридическими лицами в Республике Абхазия». За бюрократической терминологией правительственные инстанции и традиционно активная оппозиция увидели разное. Правительство — перспективу новых инвестиций, прежде всего в транспортную и социально-бытовую сферы.

Оппозиция — угрозу малому и среднему бизнесу, а также ценам на жилье вообще и его сдачу (аренду) дачникам-туристам. Но если чиновники (безотносительно личных мотивов) связывают с законом новые вложения в экономику страны (тем более что в этом заинтересованы обе стороны), то оппозиция подозревает власти в изначально коррупционных намерениях. Отсюда и перекрытие мостов на въезде в Сухум, и потасовка у парламента, и взаимные препирательства по поводу задержания наиболее ретивых протестующих.

Повторим: оппозиция, как всегда, «дома не сидит». А вот ради чего «не сидит»? — вопрос, требующий предисловия. Его задают два «пульсирующих» фактора. Первый — исторический, связанный с грузино-абхазским прошлым. Второй фактор — относительно «современный». Он характеризует внутриполитический расклад в нынешней Абхазии. Начнем с того, что абхазской — при Союзе — особенностью являлось неформальное разделение функций: Абхазскую АССР в значительной мере «представляла» грузинская элита. А большинство абхазов «сидело дома». Иными словами, «в верхах» занимались политикой, а «внизу», образно говоря, мандаринами. Это, надо сказать, не мешало Абхазской АССР считаться одной из самых благополучных, наряду с Крымом. Что касается грузино-абхазской войны 1992 — 1993 годов, то, по свидетельству осведомленных абхазов, их земляков больше всего задел тезис тогдашнего грузинского руководства, формально обращенный к Москве: «Если вы всё сдали Западу, то почему не хотите уступить нам хотя бы Абхазию?..» Для Кавказа — это чересчур…

С начала 90-х грузинская элита прежнюю функцию утратила. Ей на смену пришли кланы территориального (районного) значения. Не все из них мыслят общеабхазскими категориями. Отсюда — хроническая раздробленность (местечковость), мешающая Сухуму принимать общегосударственные решения.

Второй, более актуальный сегодня, фактор — производен от первого. Это — противоречия между вчерашними «воинами-освободителями» — в массе «территориалами с разным жизненным опытом» — и нынешней политической плеядой, повторим, опирающейся не только на былой «военно-полевой» опыт. Кто «ближе к народу»? — однозначно ответить сложно. Тем не менее обострения сопровождают жизнь республики не реже общегосударственных избирательных кампаний. Пусть они и подтверждают демократические традиции 240-тысячного абхазского населения. При этом «низовое» спонсорство «своего» кандидата в республиканскую власть оговаривается его назначением, «компенсирующим» понесенные «снизу» расходы.

Хотелось бы похвалить сухумскую власть за предпочтительную — перед оппозицией — хотя бы относительную системность политико-административных усилий. Тем более что ориентация тех и других на Россию вопросов не вызывает. Правда, в Сухуме говорят и об инвестиционных преимуществах турецкого бизнеса. Незавершенность нынешней политической коллизии подводит к оценочной сдержанности. Но сухо заметим: ряд ранее громко анонсированных планов руководства Абхазии остается на бумаге. Это и строительство в Скурче международного порта-хаба, и создание черноморского транзитного кольца (кстати, кому оно выгодно?), и открытие Сухумского аэропорта… Да и многое другое хотелось бы прояснить из их «дома». Тем временем аргументационную культуру абхазов иллюстрирует незамысловатый анекдот: «Если собрать футбольную сборную мира, то в ворота нужно ставить абхаза: никакой судья не докажет, что тот пропустил мяч».

Но отдельно подчеркнем: антироссийского, а заодно и прогрузинского знаменателя ни нынешние, ни прежние обострения не обнаруживают. Безотносительно нашей военной базы в Гудауте (4 тысячи военнослужащих), имеются и другие обстоятельства, сдерживающие внутриполитическую эскалацию: около 90% абхазов имеют российские паспорта. С мандаринами и дачниками — все более-менее стабильно. Хотя вновь подчеркнем: ресурс далеко не исчерпан. Заметим, что немало абхазов участвуют в СВО на нашей стороне. С Грузией ситуация — обратная.

Внешнее давление на Абхазию пока не очевидно. Но одновременные брожения в Грузии наводят на мысль о подсказке перманентно протестующим в Тбилиси: займитесь лучше Сухумом. По сумме обстоятельств понятна сдержанная реакция Москвы на все происходящее. Очередная, она же хроническая, турбулентность в сухумских верхах не повышает настроения — безотносительно фамилий тех, кто там в этом доме сидит. Поэтому не будет лишним совет «не сидеть дома», а из него «оглядываться вокруг и пошире»…

А пока они «сидят». Без зримо обозначенной перспективы и опоры на еще более очевидный инструментарий. В актуализации этого инструментария усматривается защита интересов России. Причем куда более долговременная, чем поддержка Москвой одного пророссийского «интегратора» в его противостоянии другому, формально не менее зависимому от российского спонсорства.