Российские немцы – мост между Россией и Германией

Кризис на Украине стал проверкой на прочность наших отношений, но многовековая история и общее культурное наследие помогут найти общий язык.

1 декабря 1997 года вступило в силу двустороннее соглашение о партнёрстве и сотрудничестве между Россией и Европейским союзом. Оно создало договорно-правовой фундамент для всестороннего развития диалога в самых различных сферах. Речь идёт не только об экономике, но и о расширении культурных, туристических и научно-академических связей, противостоянии транснациональным вызовам и угрозам.

И хотя кризис на Украине несколько охладил наши сегодняшние отношения и в этом смысле стал проверкой на прочность сложившейся за два десятилетия многоаспектной системы взаимодействия России и ЕС, миллионы невидимых нитей, сплетённых многовековой историей и общим ценностным наследием, – гарантия благополучного преодоления возникших сложностей.

Это показала и прошедшая в Москве Международная научная конференция «Россия и Европа: исторический опыт взаимодействия и взаимопонимания. XVIII–XX вв.». О том, чем полезен диалог учёных в сложной политической ситуации, рассказал нашему корреспонденту заместитель директора Нордост-института при Гамбургском университете, доктор исторических наук, профессор Виктор Дённингхаус.

Исходя из разумного баланса

– Задача учёных – сглаживать противоречия. Встречи и обмен обобщёнными выводами способствуют изменению общественного мнения в интересах народов нашего континента и смягчению конфронтации. Мне довелось много лет работать в Москве в качестве заместителя директора Германского исторического института, созданного для улучшения научных контактов между учёными двух стран. Я давно поддерживаю научные связи с коллегами из Института всеобщей истории РАН. Сфера моих интересов – национальные отношения в России. Прежде всего это касается российских немцев, которые, на мой взгляд, являются мостом между двумя странами.

Тема моего научного доклада на данной конференции – появление Союза немецких подданных в Москве в XIX веке, на этапе объединения Германии, – очень интересная страница в истории двух государств. В начале ХХ века во второй российской столице, которой тогда была Москва, насчитывалось около 20 тысяч граждан Германии. И это была элита общества – банкиры, промышленники. Такие, как Фердинанд Эйнем, основатель кустарной мастерской по изготовлению конфет и шоколада на Арбате, которая затем превратилась в крупное акционерное предприятие – «Товарищество паровой фабрики шоколада, конфет и чайных печений Эйнем». Там всё было немецкое – от технологий до оборудования. После революции предприятие национализировали, сменив вывеску на «Государственная кондитерская фабрика №1, бывшая Эйнем», а уже потом оно получило название – «Красный Октябрь».

Российские немцы стремились исходить из разумного баланса между двумя мирами – исторической родиной и Россией. Для них органично было говорить: «Вильгельм – наш кайзер, а Николай – наш царь!» Многие окончательно так и не определились в своей идентичности, вплоть до Первой мировой войны.

И даже те из них, кто позже переехал в Германию, уклонялись от того, чтобы воевать на Восточном фронте, потому что со сменой местожительства они не утратили любви к России.

Несмотря на то что Союз германских подданных усердно себя рекламировал и зазывал вступать в его ряды, далеко не все промышленники откликались на этот призыв. В нежелании подчёркивать своё иностранное происхождение проявлялось их понимание лояльности к государству, в котором они жили и работали. Щепетильности в этом вопросе им было не занимать. Например, когда в Москве строились два памятника императорам – Вильгельму I и Александру II, немцы подчёркивали абсолютно одинаковое к ним отношение, что выразилось даже в высоте фигуры того и другого – ровно в четыре аршина. На заседаниях Союза всегда исполнялось два гимна – русский и немецкий, а тосты поднимались как за немецкое, так и за русское оружие.

После распада СССР более двух миллионов российских немцев выехали в Германию на постоянное местожительство. Сколько их точно – сказать трудно, так как через несколько лет они исчезают из статистики, где указывается только место рождения. Молодёжь в Германии получила ремесленное, среднетехническое или высшее образование и, конечно, уже чувствует себя немцами. Многие из них, а я как преподаватель университетов во Фрайбурге и Гамбурге, постоянно сталкиваюсь с выходцами из российских немцев, к сожалению, уже не знают русского языка. Им нравится жить в Германии.

Естественно, старшему поколению адаптироваться было сложнее. Другая среда, другое общение, не настолько хорошее знание языка, другая культура, даже религиозная – среди переселенцев немало протестантов-меннонитов. Поэтому они до сих пор душой тянутся и в Казахстан, и в Сибирь, регулярно туда ездят. Так что ниточки дружеских связей между двумя странами сохраняются. И это тоже мост, который соединяет наши народы.

Не застой, а разрядка

Германский исторический институт вместе с Росархивом опубликовал дневники Леонида Брежнева. Эпоху его правления в России некоторые именуют «периодом застоя». Я же стараюсь не оценивать её в подобных штампах. Мне пришлось много заниматься дневниками Брежнева. Его время – это прежде всего время разрядки. Он, собственно, вошёл в историю как политик, который много сделал для смягчения международной напряжённости. Это единственный член «брежневского» Политбюро, прошедший всю войну от звонка до звонка, причём на южном направлении, не на самых лучших, выигрышных, если можно так сказать, участках. Он понимал, что война – это очень страшно. И постоянно убеждал всех: нет, только не война, надо вести диалог. Это было самое важное для него в международных отношениях. 

Мысль о необходимости разрядки прослеживается красной нитью в его дневниковых записях. Не случайно в Германии Брежнева воспринимают прежде всего как человека, приведшего Запад и Восток к определённому консенсусу. Молодёжь на мой вопрос, кто такой Брежнев, отвечает – «политик». И это уже много, если учесть, что она не знает государственных деятелей вообще, а прошедшего времени – тем более. Благодаря Брежневу были очерчены границы возможного, начался процесс разоружения, чем он по праву гордился. Международный аспект советской политики оставался для него главным до конца жизни.

Меня в Москве спрашивали, почему сегодня в СМИ Германии очень сильны антироссийские настроения? С чем они связаны? Однозначно ответить нельзя. Пресса тоже разная, как и выступления по телевидению. Не всё идёт в одну сторону, ведутся дискуссии между учёными. Материалов разнонаправленных тоже достаточно. Поэтому я бы не сказал, что информационная политика в Германии однобокая. Но некий негативный мейнстрим, особенно по сравнению с тем, что публиковалось лет десять назад, конечно, присутствует.

Если говорить о причинах, то Крым – один из главных аспектов негатива. И всё же мне, как учёному, сложно ответить на вопрос: почему так быстро, как говорили древние египтяне, перекрутился гончарный круг наших отношений. Тем более что я люблю обе страны – и Германию, и Россию.

Хватит пугать друг друга

Именно во время конференции в Москве историки услышали новость о победе Трампа. Была разная реакция. Я не американец и не знаю, кого бы я выбрал. Скорее всего, ни одного ни другого. В Германии по-разному относятся к американским выборам. В восточной части ФРГ так, а в западной – иначе. Все понимают, что одно дело – предвыборная риторика и обещания, но совсем другое дело – реальность. Лично я всегда сомневаюсь и анализирую высказывания политиков. Ожидать поворота на 180 градусов не стоит. Президент в США не решает всё сам, там работает система, а не «ручное управление». В Америке очень сильны институты власти и гражданского общества, любому лидеру приходится под них подстраиваться, а не наоборот.

Мне бы очень хотелось, чтобы международная ситуация улучшилась. Потому мы и собрались на конференцию в Москве.

Нужно не пугать друг друга оружием, а вести диалог и до последней секунды пытаться найти консенсус между любыми, самыми полярными мнениями.

Сила, с одной стороны, хороша, но последствия её применения часто бывают ужасающими. Потом целые поколения не могут войти в колею нормальной жизни или ищут её далеко за пределами своей страны, например в Европе. Это создаёт определённые риски растворения европейской культуры в инородной культурной среде, создаваемой десятками тысяч беженцев.

Европейцам, конечно, дороги традиционные ценности. И как раз на волне этой озабоченности в Европе и укрепляются националистические партии. Их образование означает, что часть общества воспринимает в штыки чужую культуру. И противодействие подобным изменениям принимает разный характер – от бытового до политического. Пример этому – конфликт на уровне верхушки между партиями ХСС и ХДС, которые с момента образования ФРГ действовали как сёстры.

Есть точка зрения о естественности чередовании периодов потепления и охлаждения между Россией и Европой. Из неё следует, что слишком сильно переживать по поводу нынешних заморозков не стоит. Я такой подход не разделяю. Мы соседи, и нам никуда не деться друг от друга. Мы должны мирно сосуществовать. Но спокойно наблюдать за ухудшением международной ситуации, на мой взгляд, не очень рационально. Особенно в XXI веке. Конфликты и расхождения случались всегда, но сейчас угрозы гораздо страшнее, потому что всё происходит очень быстро, и у противостоящих сторон есть оружие массового поражения. Это древние китайцы могли построить стену и наблюдать с неё: не появится ли на горизонте вражеская конница. Да и тогда стена не спасала.

Надеть русскую шубу вместо европейского пальтишка

Разумных людей всё-таки больше, чем тех, кто уповает только на силу. И эту надежду можно почерпнуть, в том числе и в истории наших взаимоотношений. Они крепились на протяжении веков не столько династическими браками, сколько обменом технологиями, заимствованием опыта. Немцы приезжали в Россию воспитателями элиты, коммивояжёрами и мастерами, которые пытались внедрить новые технические и даже бюрократические новации. Этот обмен опытом был полезен для обеих сторон. В результате возникал симбиоз культур и технологических навыков. Упрочивались экономические, культурные, семейные и межгосударственные связи.

Чтобы сегодня перенастроить отношения на волну потепления, есть хороший рецепт – укреплять доверие. Об этом пишет известный британский историк Джеффри Хоскинг в своей книге «Доверие: история». Думаю, что она методологически будет интересна для самых разных людей, потому что автор объясняет, как важно доверие не только в финансовом мире, но и между людьми, народами, государствами. Мы должны вновь возродить доверие и постоянно подпитывать его. Как и дружбу, потому что если её не питать, она тоже исчезает.

Несмотря на то, что мы живём в глобализированном мире, национальные различия ещё существуют. Именно они в России XIX века породили поговорку «Что русскому хорошо, то немцу – смерть».

Меня здесь спросили, как я понимаю её сейчас? Моё толкование очень позитивно. Слово «немец» в русском языке скорее было собирательным понятием и обозначало любого иностранца, а не только подданного Германии. Немец – чужой, «немой», не понимающий и не разговаривающий по-русски. Это доброе указание, пожелание гостю натянуть на себя в широком смысле русское платье, чтобы приспособиться к новой культурной среде, погрузиться в неё целиком, уважать её правила и обычаи. Да и в прямом смысле – надеть шубу вместо тоненького европейского пальтишка, чтобы выжить в сибирской зиме. В общем, чтобы уметь адаптироваться – ищи компромисс. В этом залог хороших отношений между людьми во все времена.