СОВЕТ ПО МЕЖНАЦИОНАЛЬНЫМ ОТНОШЕНИЯМ

– Образовательные программы могут помочь в изучении культуры и обычаев живущих рядом народностей, но я неоднократно встречался с жалобами о том, что в город, поселок или просто какую-то местность приезжают сначала несколько человек из другого региона, потом привозят семьи и наконец чуть ли не деревнями едут....

– Не надо их селить селами и городами. Если они приехали в другой регион и живут в своем замкнутом мирке – только своя улица, только свой круг – они не растут, не меняются. Получается культивирование клановой системы, которая не нужна. Здесь вопрос должен стоять точечно: не надо село целиком переселять оттуда сюда, или отсюда туда. Ты что можешь делать? Я могу выращивать гранаты, а я могу – апельсины с мандаринами. Значит – ты будешь работать в теплицах такого-то хозяйства и жить там. У нас, например, очень много есть людей с Кавказа, которые давно живут в других регионах: врачи, сельскохозяйственники. Но они не живут целыми селами, они живут отдельно в каких-то населенных пунктах, поселках, городах. Не так как сейчас бывает: мы переселимся всем селом и будем диктовать свои порядки, или один переселился и сотню других тащит за собой. Это плохо в том плане, что они не растут, не развиваются, замыкаясь в своем кругу.

Иногда говорят, что в противном случае люди теряют самоидентичность, но это не так, они все сохраняют свою культуру, свой язык, общаются на нем. Ты живешь там, где находишь работу, селишься там, где находишь жилье — везде в мире это так.

У нас очень низкая мобильность населения. Раньше ее вообще не было в России, за исключением беглых казаков и людей, которые бежали от режима. У нас никогда люди не выезжали из своих деревень, а до 50-ых годов там просто не выдавали паспортов, и люди не могли никуда выехать. Есть даже психологический барьер: продать дом в этом городе и переехать в другой – для нас это целая проблема. С другой стороны, нет и соответствующей инфраструктуры, нет условий для такой миграции. Если в Штатах обычна ситуация, когда ты поработал 10 лет, продал дом здесь и купил в другом штате, переехал в другую фирму, в другой университет и работаешь дальше там, то у нас этого нет. И эту мобильность, эту психологию очень долго надо создавать, ждать, пока она созреет.

В советское время были такие проекты как БАМ, целина, освоение Севера. Тогда собирали население для решения определенных задач, и эти задачи удавалось решить. Но тогда была выстроена идеология, и люди ехали с удовольствием. Многие остались там, на ударных стройках, многие вернулись домой.

Чем важна мобильность для нашей экономики? Мы сейчас говорим о том, что надо осваивать Сибирь, Дальний Восток. Как осваивать? У нас нет населения для этого. Нужно концентрировать потоки населения на определенных регионах, для решения крупных народохозяйственных, экономических задач. А для этого надо создавать условия для людей, проводить определенную работу. Если мы хотим развивать регион, надо создавать там крупные предприятия, гидроэлектростанции, агрокомплексы, другие объекты, чтобы люди жили нормально. Нужны рабочие определенных профессий, специальностей, люди с особым менталитетом.

– В советские времена, при достаточно высокой мобильности населения, зарплата что в Москве, что в Омске или Томске была примерно одинакова. Сейчас как этого добиться?

– Безусловно, этого нужно добиваться. Самый ненормальной вариант, это тот, который сейчас у нас в стране – разный экономический уровень в разных регионах. От этого, в первую очередь, страдают учителя, врачи, у которых зарплаты зависят от средних по региону. Они на свою зарплату не могут проехать из Владивостока в Москву и обратно, какая уж тут мобильность?! А почему возникла такая ситуация? Переход от одной экономики к другой привел к тому, что в Москве, в других крупных городах находится высокая концентрация предприятий, которые платят налоги. Все это идет в бюджет данного города, что дает, естественно, высокий уровень жизни. А во многих регионах нет предприятий или они там не зарегистрированы. И местное самоуправление оказывается с двумя налогами и то наполовину обрезанными, на них ничего невозможно сделать, если не будет помощи из центра. Надо, конечно, стремиться к тому, чтобы выровнять экономическую ситуацию в регионах. Первым шагом можно было бы, например, перерегистрировать крупные корпорации равномерно по регионам, чтобы часть налогов шла в региональный бюджет, местному самоуправлению. Возможно, надо вводить государственное регулирование этого направления и оставлять в Москве просто представительства компаний.

– Должна ли, на ваш взгляд, быть государственная идеология в области межнациональных отношений?

– Обязательно. Хотя у нас о «дружбе народов» говорят с некоторой ехидцей и называют ее надуманным понятием, но люди вынуждены самой реальностью жить друг с другом. Я не думаю, что в мононациональных странах отношения намного лучше, чем в таких полиэтнических государствах, как наше. Ведь каждый народ обогащает другой. Огромное количество совместных браков, в которых рождаются замечательные красивые дети, множество примеров, когда сращиваются и взаимообогащаются культуры. Идеология обязательно должна быть и заключаться она должна в том, что мы многонациональный, но единый народ. У нас нет национальных меньшинств. В Германии, например, есть министерство по делам национальных меньшинств и миграции, иногда говорят: почему у нас такое не сделают? Я обычно отвечаю: у нас нет национальных меньшинств, у нас есть малочисленные народы. Ведь «национальное меньшинство» предполагает совсем другое отношение к нему. У нас все равны. Народы, в которых 1000 человек или 500, или народы, у которых несколько миллионов – по Конституции они равны. И мы должны, действительно, стремиться к этому равенству.

Владимир Владимирович Путин в своей статье по национальному вопросу очень четко это прописал, и в указе тоже есть этот момент. Он пишет, что русский народ – ядро многонационального российского народа. Но другие народы тоже здесь жили, вместе разными путями они создали эту страну. У нас не сообщество мигрантов, как в Соединенных Штатах, где все, как в плавильном котле, переплавились. У нас не приезжие из Африки и стран Азии, как во многих европейских странах, где местное население считает себя обязанным за них отвечать. У нас сама Россия создавалась путем собирания земель. Это совсем другой принцип и идеология другая.

– Как вы считаете, провозглашение русских государствообразующей нацией не поставит малочисленные народы в ситуацию неравноправия?

Я считаю, что это неправильно. То, что сказал Путин по поводу русских – это более емкая, четкая формулировка – ядро народа. Да, они действительно составляет ядро. Да, государство называется по их названию, это вполне нормальное явление. Но если мы скажем, что русские у нас – государствообразующая нация, тогда вторые у нас идут татары, надо им какое-то название придумывать. Дальше идет третий народ, четвертый – мы что, каждому будем присваивать номера? Естественно, ни к чему хорошему это не приведет. Народ – один, и не должно быть политики двойных стандартов, независимо от национальной или профессиональной принадлежности. Закон для всех должен быть один, и по закону все должны быть равны.

– Ваш заместитель, Михаил Старшинов, сказал, что национальную политику в нашей стране должен определять глава государства, согласны ли вы с этим?

– Я согласен, потому что Президент по Конституции определяет все направления деятельности нашей страны. Национальная политика является важнейшим направлением деятельности. Кто как ни Президент должен определять то, от чего зависит целостность, стабильность и развитие, процветание государства. Межнациональные отношения – это тот краеугольный камень, на котором будет строиться наше общество. А имея здоровое общество, мы можем любые горы свернуть. Я говорю сейчас не о конкретной личности, а именно о главе государства.

– Предполагалось создание министерства, которое должно заниматься этими вопросами.

– Если создавать такое министерство – оно должно быть глобальным. В эту сферу входят функции Минрегиона, Минкультуры, Минобразования и еще ряда ведомств – все должно быть сосредоточено там. Должно быть выделенное финансирование: четкий раздел «национальная политика» в бюджете и в нем – подразделы. К этому мы еще не подошли, и министерство пока не создано. Сейчас будет работать Совет, в дальнейшем, я думаю, мы посоветуем Президенту ввести должность уполномоченного по межнациональным отношениям или по делам национальностей. Для чего? Для определения политики Президента, для урегулирования межнациональных отношений. Этот человек должен быть миротворцем, нам нужен аппарат миротворца, потому что везде возникают ситуации, когда бытовые вещи переходят на национальный уровень, а серьезные национальные конфликты – на бытовой.

– Такой аппарат омбудсмена по межнациональным отношениям должен быть создан в каждом регионе?

– Для начала должен быть создан общероссийский орган, а затем можно создать в регионах его отделения в различной форме, например, как управления по внутренней политике или межнациональным отношениям. В Дагестане, например, есть Министерство по национальной политике, делам религий и внешним связям.

– В Дагестане 36 коренных национальностей, и считается, что все они прекрасно уживаются, несмотря на разные языки. Так ли это?

– Межнациональных конфликтов у нас не было. Прежде возникали конфликты из-за воды, из-за земли, из-за наследства и так далее. Но чаще всего ученые, как местные, так и зарубежные, записывающие нашу историю, вообще не упоминали о национальностях. Хасан ал-Алкадари, написавший еще до революции историю Дагестана, в своих записках не упоминает национальности: даются только названия местностей, сел. Все разговаривали на разных языках, был какой-то общий межнациональный язык для общения. Но если приходил враг, все объединялись против врага. Никто не знает, откуда столько языков на таком маленьком участке земли: возможно, был один прото-язык, который разделился из-за постоянных нашествий и войн. Здесь взаимодействовали разные цивилизации :Север и Юг, пересекались торговые пути. Люди жили на берегу моря и уходили в горы по необходимости, от завоевателей, строили села в неприступных местах: так было везде в горах. В целом дагестанские языки относятся к одной языковой группе, хотя у каждого языка много диалектов. Может быть, в Дагестане все люди – дети одной матери, потому не ссорятся.

– Нужна ли, на ваш взгляд, системная политика по урегулированию межнациональных конфликтов?

– Конечно, системная политика нужна и обязательно нужна серьезная пропаганда. Любого прохожего с улицы можно «раскрутить», показав по телевизору, через месяц он будет одним из самых популярных людей в стране. Потому что люди верят экрану, верят журналистам, опросам общественного мнения. А пропагандировать нужно идею о том, что все люди имеют одно и то же желание жить в мире, желание строить, развиваться. Просто для кого-то высшее достижение – взобраться на вершину, а для другого – проскакать всю степь. Особенности каждого человека, каждого народа должны учитываться при профессиональных и прочих назначениях, но стандарт должен быть один для всех – прежде всего, знания.

Сейчас, возможно, мы будем наблюдать тенденцию к укрупнению национальностей, к объединению — после периода разъединений. Потому что вместе — легче что-то делать.

– Выходцы из Дагестана, независимо от национальности, за пределами республики всегда называют себя дагестанцами. От них можно ожидать, что они объединятся в некую крупную общность.

– Да, у нас это так и называется: многонациональный дагестанский народ — в советское время нас называли «лабораторией межнациональных отношений». В Дагестанском университете, где я работал, был лучший центр по изучению русского языка в Советском Союзе. Национальные языки существовали на бытовом уровне, русский был на государственном и на уровне языка межнационального общения. Поэтому его знали и знают все и знают очень прилично.

Должна быть общая цивилизация, но она должна переплетаться с обычаями конкретных народов. Без обычаев, без самоидентификации народ гибнет, без понимания того, что ты собой представляешь, на каком языке говоришь – человек перестает быть носителем языка, носителем народности. Отвергать это ни в коем случае нельзя. И в то же время полностью избегать ассимиляции – это тоже неправильный путь. Здесь должно быть такое гармоничное соотношение общецивилизационного и национального, современного и связанного с традициями, потому что, лишаясь всего, человек лишается своих корней. А человек, лишенный свой корней, не принесет пользу обществу. Для одного важен дом, семья, для другого важна карьера, для третьего важна артистическая деятельность – все разные. У разных народов отношение к семье разное, отношение к быту разное. Это и есть межнациональные отношения на первичном, человеческом уровне.

– Как вы считаете, не будет этническая самоидентификация как, например, «дагестанцы», конфликтовать с более широкой самоидентификацией?

– В свое время Расул Гамзатов сказал: за рубежом я русский, в Москве я дагестанец, а в Дагестане я – аланец. За границей мы все русские, нас так называют. За пределами страны татарин или лезгин, так называющие себя внутри России – оба русские. В этом ничего плохого нет. Нелюбящий свой народ никогда не полюбит другой. Иногда люди, уехавшие из страны, называют себя космополитами и говорят: нам нужна другая страна. Страну и родителей не выбирают. Какая она есть, такая есть и нужно стараться максимально ее улучшить. Чужая среда тебя подтачивает изнутри, она забирает твою энергетику, жизненные силы. В молодом возрасте, возможно, это проще, а взрослому трудно – потому что даже физиологически ему подходит та вода, тот воздух, где он родился, атмосфера той страны, где он жил. Поэтому здесь должно быть сочетание – сочетание большого с маленьким. Следуя золотым словам Расула Гамзатова, на локальном уровне мы можем определять себя по своей национальности, по этносу, но мы все должны жить по-добрососедски, как единый народ.