Российский мейнстрим

Свою позицию по этому вопросу высказал академик РАН Александр Некипелов.

На мой взгляд, есть два прин­ципиальных подхода. Первый, преобладающий в сознании власти, я бы назвал «российским мейнстримом». Второй — альтернатив­ный, которым руководствуется доста­точно большая группа экономистов, в число которых вхожу и я. Разумеется, в рамках обеих позиций существует достаточно большой разброс точек зрения, но в целом дискуссия сводится к нескольким основным пунктам.

Прежде всего это экономический рост и модернизация экономики, денежно-кредитная и финансовая ин­фраструктура, макроэкономическая политика и наконец — роль и функции государства в экономике как регуля­тора и собственника.

В центре внимания представителей «российского мейнстрима» находится вопрос о деформациях в функциони­ровании рыночного механизма в со­временном Российском государстве. Они считают сегодня наиболее важ­ной задачей снятие этих искажений за счет структурных реформ в различ­ных областях, развития конкуренции как главного инструмента экономиче­ского прогресса. Признавая функции государства, они их сводят большей частью к правотворчеству, судопроиз­водству, правоприменению, проведе­нию антимонопольной, денежно-кре­дитной, финансовой, в ограниченных масштабах социальной и региональ­ной политики, а также скорейшей приватизации принадлежащих госу­дарству активов. Сторонники этой по­зиции исходят из того, что сохранение достаточно серьезных активов соб­ственности государства само по себе является одним из важнейших факто­ров деформации экономики.

Так ли это на самом деле?

Альтернативный подход не отри­цает необходимости структурных ре­форм в экономике, однако не преуве­личивает их значение. Для оздоровле­ния ситуации и построения современ­ной экономики в долгосрочном плане одних только структурных реформ не­достаточно. В сегодняшних условиях без активного участия государства в экономической жизни невозможно ре­шить стоящие перед нами проблемы. Речь идет вовсе не о подрыве условий для действия рыночных механизмов, а о создании возможностей для их нор­мальной реализации. При этом госу­дарство должно быть готово в необхо­димых случаях вносить в результаты действия рынка оправданные с точки зрения общества коррективы.

Мы сейчас сталкиваемся с очень печальной ситуацией в инвестицион­ной сфере. Ну не хочет частный сек­тор инвестировать. Огромный разрыв существует между нормой сбережения и нормой накопления. В условиях бо­лее или менее сбалансированного бюд­жета это автоматически выливается в отток ресурсов из страны за рубеж. И вот задача государства заключается в том, чтобы благодаря своей инвести­ционной политике, в первую очередь в сферах инфраструктуры и высоких технологий, создать частному сектору благоприятные условия для инвести­рования.

Теперь по экономическому росту и модернизации. Есть у сторонников «российского мейнстрима» тенденция приравнивать процесс модернизации самой экономики к процессу модер­низации институтов в экономике, то есть осуществлению тех самых инсти­туциональных реформ. Выдвигается тезис о том, что сегодня стимулирова­ние совокупного спроса бессмыслен­но, поскольку свободных мощностей в экономике достаточно мало или поч­ти нет (хотя это не так, они все-таки есть). Поэтому, с их точки зрения, упор нужно делать на меры по стимулиро­ванию предложения. А они как раз и сводятся к совершенствованию инсти­тутов, снижению налогового бремени, привлечению иностранных инвести­ций.

В действиях нашей власти прозрач­но улавливается установка на ограни­чение амбиций страны в сфере обра­зования и науки и, напротив, упор на заимствование технологий. В частно­сти, выражением этого служат и по­следние шаги, касающиеся так назы­ваемого «реформирования» Академии наук и фундаментальной науки. И за­имствование, и привлечение иностран­ного капитала чрезвычайно важны для страны, но не должны исключать усилий по развитию собственного научно-инновационного потенциала, тем более что он еще, как ни странно, сохранился. Извлечем ли мы что-то полезное из его ликвидации? Вряд ли.

Правительство, обращая внимание на нестабильность ситуации на ми­ровом рынке, поддерживает идею со­хранения крупных валютных резервов для смягчения внешних рисков. Инте­ресно, что при этом тщательно обхо­дится вопрос об их оптимальном раз­мере. Я убежден, что они избыточны. С августа 2008 года по февраль 2009 года на не слишком удачные меры борьбы с кризисом затрачена колоссальная сумма — 200 миллиардов долларов, но даже она составляла всего 1/3 от на­личных резервов. Это аргумент к тому, что наша подушка безопасности на са­мом деле не подушка, а колоссальная перина. Оставляя ее лежать мертвым капиталом, мы ограничиваем свои возможности осуществления модер­низации экономики.

Каким мне видится механизм ис­пользования «избыточных» резервов? Определенную часть импорта способ­но осуществлять государство. Оно и так в определенной степени этим за­нимается, что касается вопросов об­новления оборудования, допустим, в государственных медицинских учреж­дениях и т.п. Но подчеркиваю, основ­ные механизмы должны быть исклю­чительно рыночными.

Задача государства заключается в том, чтобы благодаря своей инвестиционной политике создать частному сектору благоприятные условия для инвестирования»

Абсолютно уместно сформиро­вать действующий по коммерческим правилам механизм предоставления долгосрочных, на международных ус­ловиях, валютных кредитов под про­граммы модернизации, реализация ко­торых связана с импортом современ­ного оборудования и технологий. Для этого подойдет либо одна из уже дей­ствующих финансовых госструктур, либо вновь созданная. Заодно получа­ем благоприятный побочный эффект в виде усиления очень слабого у нас сектора долгосрочного кредитования и снижения процентной ставки.

Модернизация институтов и эконо­мический рост — вещи взаимосвязан­ные. Нельзя мыслить так, что сегодня мы займемся первым, а потом дойдет черед и до второго. Темпы 3-4 процен­та (по базовому сценарию прогноза социально-экономического развития на 2014-2016 годы), не говоря уже о текущих 1,5 процента в долгосрочном плане, абсолютно не приемлемы. Осо­бенно если не забывать о накоплен­ном еще за 90-е годы старении основ­ных фондов и инфраструктуры. Мы уже вступили в такую стадию, когда только выбытие основных фондов, по оценке Института народнохозяйствен­ного прогнозирования РАН, будет ми­нусовать примерно 2 процента ВВП. Поэтому, если ставится задача расти и ликвидировать старые долги, свя­занные с колоссальным недоинвестированием экономики, то темпы роста должны быть значительно выше.

Конечно, еще многое предстоит сделать для усовершенствования ин­ститутов рыночной экономики. У нас недостаточная глубина финансового рынка, что не дает эффективно рабо­тать механизму превращения сбере­жений в инвестиции. Процесс посте­пенного овладения соответствующими механизмами запущен. Это использо­вание производных инструментов и механизмов секьюритизации финан­совых потоков. Серьезно стоят задачи обеспечения финансовой устойчиво­сти банковской системы. Мы видели в Соединенных Штатах попытку инсти­туционального разделения розничных и инвестиционных банков. К этому на­до подойти абсолютно прагматично, неидеологизированно.

Теперь коснемся роли государства. У нас многое декларируется и кое-что реально делается для усовершенство­вания инвестиционного и инноваци­онного климата. Но об активном ин­вестировании в российскую науку и высокотехнологичные сферы речи не идет. Более того, нас ждет период очень серьезной ломки сложившего­ся потенциала, поскольку последние принятые решения, по сути, означают превращение фундаментальной науки в нашей стране в разновидность спортивной дисциплины. Во главу уг­ла выносятся формальные показатели, вроде индексов цитирования с учетом импакт-факторов журналов, индекс Хирша и так далее. При этом отсут­ствует понимание того, что улучшение соответствующих «душевых» показате­лей будет достигнуто за счет разгрома научного потенциала страны в целом. Какая уж тут модернизация, если мы намерены, конечно, всерьез ею зани­маться.

Не только приватизация, но и все прочие действия власти, включая ее малейшие телодвижения должны быть прозрачны, выверены и досконально понятны обществу»

В мировой моде — сочетание мяг­кой денежно-кредитной политики с постепенным ужесточением бюджет­ной политики. Наш федеральный бюд­жет по международным современным понятиям сбалансирован, но вот ис­пользовать его на цели модернизации экономики пока не получается. А по­следние установки, обнародованные премьером страны, вообще наводят на мысль о том, что скоро у нас бюджет станет исключительно социальным. Не оттого, что мы превратились в со­циальное государство в европейском смысле слова, а потому, что социаль­ные расходы разного рода просто бу­дут забирать все основные средства. Но в условиях, когда частный сектор не инвестирует, рассчитывать на пе­релом в развитии экономики невоз­можно. Поэтому задача ориентации федерального бюджета на модернизационные цели остается крайне акту­альной.

Финансовая ситуация на уровне страны и финансовая ситуация на уровне регионов — сообщающиеся со­суды. Центр очень часто переклады­вает проблемы на субъекты РФ. Бла­годаря этому формально улучшается картина с федеральными финансами, но ставятся в тяжелое положение тер­ритории. Неплохо было бы подумать о введении такой практики: кто прини­мает те или иные стандарты, тот их и финансирует. Это оптимизировало бы отношения федерального и региональ­ного бюджетов. Сегодня, например, це­лый ряд стандартов в области образо­вания принимается на федеральном уровне, а финансирование возлагается на субъекты РФ.

В области денежно-кредитной сфе­ры остро стоит вопрос об очень вы­соких процентных ставках. Хотя в течение 2000-х годов они слегка по­нижались, за исключением периодов финансового кризиса, тем не менее до сих пор это серьезнейший ограничи­тель экономического роста. Здесь, к сожалению, нет простых решений. Но очень важно следовать прагматично­му, неидеологизированному подходу в решении всего комплекса вопросов денежно-кредитной политики. Имен­но так поступают сегодня все ведущие страны мира.

Еще один достаточно серьезный во­прос, обычно вызывающий нервозную реакцию — вопрос о введении налога на финансовые операции. Дело в том, что сегодня мы весьма подвержены шокам, связанным со свободным дви­жением спекулятивных капиталов. Это не только российская ситуация. В Ев­ропе идут большие дискуссии по этой теме. Речь о разновидности налога Джеймса Тобина (впоследствии лауре­ата Нобелевской премии). Смысл любой из его форм состоит в том, чтобы, не вредя существенно торговым свя­зям, заметно снизить эффективность — а потому и масштабы — транснаци­ональных спекулятивных перетоков капитала. И нам в России уже пора об этом подумать, невзирая на то, что это противоречит идейным установ­кам «российского мейнстрима». Все-таки следует исходить из интересов страны.

В заключение остановлюсь на вопросах, выходящих за рамки макро­экономической проблематики. Мы за­бываем, что государство, помимо всего прочего, является важным экономиче­ским институтом и в этом качестве также подлежит реформированию. Разве не странно, что у нас сложился такой порядок, при котором при сме­не руководителя министерства тут же обновляется весь его состав вплоть до уборщиц? А ведь это вообще-то вещь, которая серьезно дестабилизирует развитие экономики. На мой взгляд, аппарат должен быть профессиональ­ным и функционировать по своим жестким правилам. Да, в министер­стве должен быть министр, еще, навер­ное, статс-секретарь с политическими функциями, но основную часть состав­лять специалисты, соответствующие определенным требованиям, на поло­жении которых никак не должен ска­зываться приход нового руководителя.

И последнее. О приватизации, кото­рую призывают провести максималь­но быстро. Мотивы объяснения такой спешки не убедительны. Решит она бюджетные проблемы, улучшит ры­ночную среду в экономике? Вопрос открытый. Академик Полтерович по итогам большого исследования вы­пустил работу «Опыт приватизации в странах мира», где показал его неод­нозначность. Где-то она успешна, где-то катастрофична. Гарантий того, что приватизация приводит к повышению эффективности, нет. Вывод очевиден: приватизация должна иметь экономи­ческий смысл. Ссылки на то, что она разрешит конфликт интересов госу­дарства как собственника и регулято­ра, не выдерживают критики.

Эта проблема решается и другим путем. Например, институциональным отделением государства-собственника от государства-регулятора и создани­ем механизмов функционирования в коммерческом режиме принадле­жащих ему активов. А у нас получа­ется смешная вещь. То мы ратуем за то, чтобы в акционерных обществах сидели чуть ли не одни независимые члены совета директоров, то одновре­менно в противоречии с Гражданским кодексом РФ вводим ограничение на действия тех же АО с госучастием.

Мысль моя проста. Не только приватизация, но и все прочие действия власти, включая ее малейшие телодвижения, от которых зависят будущее национальной экономики и судьбы миллионов людей, должны быть прозрачны, выверены и досконально понятны обществу. От этого зависит очень многое, в том числе и успешность политики государства и само развитие страны.