Плеснём бензином на угли инфляции

Росстат опубликовал данные о динамике потребительских цен на автомобильное топливо. Картина грустная: средняя цена бензина в России в апреле сравнительно с мартом выросла на 13 процентов и составила 40,31 рублей, а темпы роста сравнительно с апрелем выросли в три раза. 

Лукавые проценты

Динамика стоимости бензина за полгода также не внушает оптимизма и свидетельствует о том, что рост топливных цен имеет стабильный и долгосрочный характер, опережая уровень инфляции. К примеру, в московском регионе АИ-92 стоил 34 рубля за литр в декабре 2017, а к концу мая его цена составила не менее 43 рублей. Стоимость 95-го, который заливают в бак практически всех современных легковых автомобилей, уверенно ползёт к 50 рублям за литр. Таким образом, речь идёт не о вполне терпимых одном-двух процентах роста цен, а об их двадцатипроцентном скачке. Если учесть, что затраты на топливо не входят в стоимость потребительской корзины, по которой определяют уровень реальных доходов населения, среди которого минимум 60 процентов имеют или пользуются личным авто, то можно сделать вывод: подлинное, а не расчётное благосостояние наших сограждан за полгода упало примерно на четверть процента по самым щадящим расчётам. Это немало и совсем не соответствует заявленным государством целям — улучшать жизнь народа.

Но почему же так растут цены и кто выгодоприобретатель в этом процессе? Попробуем разобраться, тем более что все исходные данные давно известны.

Сначала — об акцизах. С 1 января 2018 года они выросли на 50 копеек за литр и, понятно, не могли привести к удорожанию топлива на десять рублей. Но вполне могли бы стать хорошим поводом, чтобы, ссылаясь на увеличившийся акциз, производители и торговцы начали накручивать цены. Структура розничной стоимости бензина складывается из постоянных величин (налоги и акцизы) — на них приходится около 51 процента, и величин переменных — стоимость сырья, затраты на производство, логистику, прибыль торговцев и производителей — 49 процентов. Налоговая часть осталась фактически неизменной, новых налогов не ввели, старые не увеличили, а 50 копеек роста акцизов, как видим, не сыграли особой роли.

Себестоимость сырья и его переработки также не должны были возрасти, никаких бедствий на нефтепромыслах или массового освоения новых месторождений не зафиксировано, да и цена на сырьё и первичные стадии его переработки контролируются антимонопольным ведомством. Ссылки на то, что нефть подорожала на мировых рынках, не состоятельны — к себестоимости отечественного сырья этот фактор не имеет никакого отношения, а определяется конъюнктурой, зачастую спекулятивной, мировых рынков: в 2006 году баррель нефти Brent стоил около 70 долларов, столько же, сколько сейчас, а за бензин АИ-92 надо было заплатить примерно 15 рублей за литр, в три раза меньше, чем в мае 2018 года.

Следовательно, причины ценовой нагрузки надо искать в возросших затратах на оптовую и розничную торговлю, а также на логистику. Если учесть, что прибыль добывающих, перерабатывающих, торговых и логистических организаций (30 процентов в стоимости бензина) возросла в 1 квартале 2018 года на величину от 12 процентов (Газпромнефть) до 75 процентов (Лукойл), то можно сделать вывод, куда идут рубли, которые платят за подорожавший бензин. Примечательно, кстати, что в отнюдь не нефтяной Испании торгово-посреднические, финансовые, логистические услуги, а также добавки биотоплива составляют всего 11 процентов стоимости литра топлива SP-95.

За что боролись

Подорожавшее топливо ставит под удар и наметившуюся было инфляционную стабильность — едва ли не единственный предмет гордости идеологов монетарной политики. Стоимость топлива относится к так называемому базовому инфляционнообразующему фактору. Иными словами, если бензин дорожает на рубль — хлеб дорожает на пять копеек. Топливная составляющая в стоимости потребительской корзины составляет до 30 процентов, ещё больше — в затратах на грузовые и пассажирские перевозки. Фактический двадцатипроцентный рост топливных цен может добавить процент-полтора к реальному уровню инфляции, так что удерживать её в рамках официально запланированных четырёх процентов будет затруднительно, тем более — старыми методами, через запретительно высокую ключевую ставку: ведь один из методов поднять за шесть лет экономику — привлекать под льготный процент инвестиции в материальное производство.

А ведь 1 июля предстоит ещё раз повысить акцизные платежи на 50 копеек с соответствующим психологическим эффектом. Не стоит сбрасывать со счётов и финансовые потери, которые понесли и понесут с эффектом отдалённых последствий в результате западных санкций некоторые отечественные крупные нефтедобывающие компании и соблазн разложить эти потери по миллионам кошельков автовладельцев. А если с нового года всё же будет повышен НДС до 20 процентов, как планирует Правительство, то нынешние цены на бензин будут вспоминать с грустью. 

С такой долгосрочной динамикой топливных цен надо будет забыть не только о том, чтобы к 2024 году уменьшить количество бедных и сделать жизнь большинства более сытой и комфортной, если не считать нескольких сотен тысяч занятых в нефтяных и сопредельных отраслях. Но и бизнес, большой и малый, на подъём которого Правительство возлагает особые надежды, обещая стимулировать налогами, льготами и концессионными инвестициями, вряд ли сможет «переварить» такие темпы роста косвенных платежей и инфляционных ожиданий.