От общества потребления к обществу развития

Авторов представлять не надо. Будучи академическими учеными, они вместе с тем имеют разносторонний опыт в государственном управлении, политике и законотворчестве, бизнесе, руководстве крупными коллективами. Именно поэтому разработанная ими Стратегия прорыва учитывает не только сложность и комплексность предлагаемых мер, но и их реализуемость, широкую включенность в процесс самых разных политических, предпринимательских и общественных сил. «Новый курс» являет собой целостную систему шагов государственной политики развития и модернизации экономики на передовой структурно-технологической основе. Цель — ускорение темпов экономического роста и переход на инновационный путь развития

«Прокрустово ложе» монетаристов

Строительство стратегии устойчивого развития начинается с экономики — сферы, в которой происходит битва за конкурентоспособность и ресурсы для движения страны вперед. Несмотря на усталость от обещаний, от интеллектуального бессилия «импортных» моделей и подходов мы убеждены, что цели перевода экономики на инновационный путь развития и подъема инвестиционной активности вполне достижимы в течение 5-10 лет, а поэтапной модернизации с выходом на мировой уровень конкурентоспособности — в перспективе 15-20.

Надо только отказаться от «прокрустова ложа» монетаристских подходов, когда все стимулы и ограничения развития сводятся к наличию (отсутствию) денег, формированию «кубышки» (резервных фондов) где-то «за бугром». Стоит вспомнить собственный опыт запуска крупных проектов — начиная с ГОЭЛРО, строительства индустриальной экономики в 1930-х и ее воссоздания в 1940-х, атомной и космической программы 1950-х и 1960-х, освоения нефтегазовых месторождений Севера и сооружения трубопроводов в Европу в 1970-х.

Окно возможностей

Чтобы кардинально активизировать инвестиционную и инновационную деятельность, ежегодные темпы экономического роста должны быть не ниже 8 процентов ВВП, 10 — промышленного производства, 15 — инвестиций в основной капитал, 20 процентов — расходов на НИОКР. И при опережающем развитии инновационного и инвестиционного секторов. Речь не о том, чтобы «догнать» другие страны, а чтобы создать фундаментальные предпосылки активизации инвестиционных и инновационных процессов. Ситуация уникальна тем, что благодаря относительно высокой норме сбережения в ВВП объем капиталовложений можно поднять в 1,5 раза без снижения уровня потребления.

Но это «окно возможностей» быстро закрывается, и наши граждане приучаются «как во всем мире» жить в долг, не сильно задумываясь о завтрашнем дне.

Условие инвестиционного прорыва — прекращение государством и бизнесом обескровливания экономики за счет вывоза и складирования в практически бездоходных западных финансовых инструментах сотен миллиардов долларов, которые потом бизнес занимает на мировом рынке уже под реальные 6-9 процентов годовых!

Надо понимать, что структурная составляющая кризиса обусловливается сменой технологических укладов и соответствующих им длинных волн экономического роста.

Выход на траекторию роста связан со «штормом» нововведений, прокладывающих дорогу становлению нового технологического уклада. Преуспеют те, кто быстрее вложится в составляющие его производства на ранних фазах развития. Передовые страны ежегодно увеличивают на 35 процентов расходы на освоение новейших технологий. Фондовые индексы высокотехнологичных компаний растут быстрее средних показателей. Кризис закончится перетоком значительной части оставшегося после коллапса финансовых пузырей капитала в производства нового уклада. После структурной перестройки экономики ведущих стран, которая займет от 3 до 7 лет, начнется новая длинная волна экономического роста.

Где же в системе координат «глобальной конкурентоспособности» находится Россия? Вследствие длительного периода деградации обрабатывающей промышленности она сейчас играет в мировом разделении труда роль сырьевого придатка. Ее доля в мировом экспорте товаров 2,5 процента, а высокотехнологичной продукции — около 0,2. В инновационные процессы вовлечено лишь около 1 из 10 предприятий, на исследования и разработки тратится вчетверо меньше средств, чем в Китае, и в 40 раз меньше, чем в США, странах НАТО, Южной Корее, Японии и Израиле.

В теперешнем состоянии наша экономика не может воспользоваться открывающимися возможностями подъема вследствие разрушения старых и отсутствия новых механизмов расширенного воспроизводства реализации результатов НИОКР. Импорт современных технологий за счет предоставления инвестиционных кредитов влечет невостребованность отечественного инвестиционного и инновационного потенциала и втягивает страну в неэквивалентный внешнеторговый обмен. Затрудняет модернизацию и глубокая технологическая неоднородность экономики, из-за чего сильно разнятся показатели доходности разных отраслей.

Вызов инерционной модели роста

И однако же объем национального богатства, сохранившийся научно-производственный и интеллектуальный потенциал России позволяют воспользоваться открывшимися в условиях глобального кризиса шансами для экономического подъема. Требуется лишь мощный инициирующий импульс обновления основного капитала на принципиально новой технологической основе. Условие — повышение нормы накопления до 35-40 процентов ВВП с концентрацией на глобальных прорывных направлениях. То есть инвестиции в развитие производств нового технологического уклада должны увеличиваться ежегодно не менее чем в 1,5 раза, доля расходов на НИОКР в ВВП достичь 4 процентов.

Выход на эту парадигму развития осложняет инерционная модель экономического роста и пассивная (импортная) модель кредитно-денежной политики Центробанка. Он эмитирует рубли не под активы и потребности развития отечественной экономики, а под приток-отток внешнего капитала.

Механизмы рыночной самоорганизации не способны обеспечить необходимую для модернизации экономики норму накопления. Вывод: выбираться из кредитной, инвестиционной и инновационной ловушек России надо «своей колеей». При всех сценариях глобального кризиса не внешние факторы, а внутренняя экономическая политика будет в решающей степени определять наше развитие.

Что предстоит сделать? Общее «тех-задание» состоит из трех задач. Первая — опережающее становление нового технологического уклада и подъем экономики на длинной волне его роста. Второе — существенное усиление отечественной банковско-инвестиционной системы. Третье — экономическая стабилизация и создание зоны устойчивого развития в регионе ЕврАзЭС и при наличии политических условий — в СНГ.

Высокие темпы роста обеспечит только смена модели развития. Новая модель требует сверхускоренного технологического ядра и эффективной передачи импульсов от него всей системе.

Ключевая идея антикризисной стратегии — опережающее становление базисных производств нового технологического уклада. Это биотехнологии, основанные на достижениях молекулярной биологии и генной инженерии, нанотехнологии, системы искусственного интеллекта, глобальные информационные сети и интегрированные высокоскоростные транспортные системы. Сюда добавляются космические технологии, производство конструкционных материалов с заранее заданными свойствами, авиапром, атомпром, солнечная энергетика. Заделы в атомной, ракетно-космической, авиационной и других наукоемких отраслях промышленности, молекулярной биологии и генной инженерии, нанотехнологиях дают России реальные возможности для опережающего развития нового технологического уклада и шансы на лидерство.

Образ будущего

Противники самостоятельной модели национального развития России обычно используют «планирование» как жупел, пугая возрождением экономики дефицита с Госпланом и Госснабом. На самом деле стратегическое планирование в современном мире -мощное организационное оружие. Недаром ЦРУ и другие подобные организации выпускают доклады типа «Мир-2050», моделируя сценарии глобального развития и создавая коллективы из сотен, если не тысяч лучших экспертов по всему миру. Кто формирует «образ будущего», ожидания, тренды производства и потребления, тот побеждает в глобальной геополитической и геоэкономической войне.

Некоторые элементы системы стратегического планирования у нас уже есть. Среди них Концепция-2020, ФЦП, институты развития, масштабные решения по структурно-технологической модернизации экономики. Понадобится принять ФЗ «О государственном стратегическом планировании» и внедрить институты проектной экономики.

Разумеется, не обойтись без активной промышленной и региональной политики и ее законодательного подкрепления. И в первую очередь Россия нуждается в Концепции пространственного развития с обозначением системы приоритетов, места стратегий и программ развития территорий в системе стратегического управления. В ФЗ о региональной политике следует предусмотреть иерархию уровней, институтов и полномочий (федерация — ФО — субъект — муниципалитет), единую нормативно-правовую базу подготовки и согласования плановых и прогнозных документов регионального развития, механизмы мониторинга выполнения согласованных обязательств и обеспечения ответственности субъектов управления.

Важный элемент — развитие транспортной, телекоммуникационной и энергетической инфраструктур. Потребность в транспортных услугах сегодня удовлетворяется только на 60-70, а простои составляют до 40 процентов общего времени обслуживания. Транзитный потенциал нашей территории остается нереализованным.

Созданием и развитием системы стратегического планирования, на наш взгляд, должны заниматься Президент России и Совет безопасности РФ, а не исполнительная власть. Задача формирования «гражданского Генштаба» в условиях мировой валютно-финансо-вой и геоэкономической войны требует внимания, интеллектуально-кадровых, организационных и финансовых ресурсов. Позволить себе заемной (в духе Петра Великого) насильственной модернизации или импортной макроэкономики мы уже себе не можем.

Откуда взять значительные финансовые ресурсы для модернизации? Сегодня их у государства не хватает, в том числе из-за огромного теневого оборота и широкомасштабной утечки капитала. В 2010 году она составила 78 миллиардов долларов, за последние 12 месяцев превысила 100. Немыслимое в большинстве стран расхищение амортизации и оборотных средств, практикуемое в России собственниками-«временщиками» (феномен трофейного поведения), следует запретить законодательно и преследовать в гражданско-правовом порядке. Иначе износ основных фондов по-прежнему будет превышать в основных отраслях инфраструктуры (энергетика, транспорт, ЖКХ и др.) 50-60 и более процентов, что ставит под сомнение не только модернизацию, но и простое воспроизводство.

Стимулировать, а не сдерживать развитие

Главная причина хронического дефицита средств очевидна — ориентация финансовой политики на возможности госбюджета. А они не позволяют одновременно поддерживать социально-экономическую стабильность и вести структурно-технологическую модернизацию. Решение последней задачи возможно только посредством развития банковского кредита.

Еще один способ прагматичного использования денежной эмиссии — рефинансирование институтов развития по опыту Японии, новых индустриальных стран и Китая.

Основным же источником финансирования модернизации и роста экономики предназначен стать эмиссионный механизм рефинансирования Банком России коммерческих банков под их требования к предприятиям реального сектора и в меру роста финансовых потребностей приоритетных направлений развивающейся экономики. Только так можно сформировать «длинные» и дешевые деньги.

Важным направлением антикризисной стратегии является расширение внутреннего рынка путем создания Таможенного союза и в последующем единого экономического пространства ЕврАзЭС.

Пока в кабинете министра финансов России висит старый лозунг «Эмиссия — опиум для народного хозяйства» (рассказать бы это министрам финансов и главам центробанков стран ОЭСР или Китая, которые наперегонки стимулируют эмиссией свои экономики), пока Банк России трактует собственный мандат («обеспечение устойчивости рубля») как узкую задачу подавления инфляции любой ценой, рубль будет оставаться только суррогатом валютной корзины ЦБ, представителем доллара и евро на территории России. И о самостоятельной Стратегии прорыва нашей страны можно только мечтать.

С изменением подхода к монетарной политике, предусматривающего существенное увеличение денежного предложения, связана необходимость кардинального повышения эффективности антимонопольной политики. Пока же идет дальнейшая монополизация секторов экономики России. В ряде отраслей складывается либо олигополия 2-4 игроков, либо вообще (как в производстве удобрений, нефтехимии и др.) практически монополия, грозящая полной блокировкой доступа новых участников на рынки, взвинчиванием цен, отсутствием модернизации производства и в конечном счете проигрышем в глобальной конкуренции. Особенно важна для подавления инфляции борьба с монополизацией сырьевых, продовольственных и финансовых рынков.

Большое значение имеет возвращение прав собственности на российские активы под российскую юрисдикцию. В ситуации, когда свыше 4-5 из них зарегистрировано в офшорных зонах, где и проводится до 80 процентов операций с их оборотом, возникает угроза поглощения и колонизации российской экономики иностранным капиталом.

Инвестиции в «человеческий капитал»

Рыночная экономика у нас в основном построена, но по уровню эффективности использования ресурсов она все еще существенно уступает советской экономике 20-летней давности.

Причина кроется в многочисленных институциональных ловушках, блокирующих нормальное функционирование рыночных и государственных институтов. В том числе из-за отсутствия реальных механизмов ответственности лиц, принимающих решения. Успешное развитие экономики немыслимо без резкого повышения требований к управленческим кадрам, введения жестких механизмов ответственности за исполнение целевых показателей.

Пиар-акции и точечные проекты типа «Сколково» не могут служить ответом на низкие инновационные показатели и рейтинги России. Настоящий ответ — это кратный рост инвестиций в систему расширенного воспроизводства «человеческого капитала» (образование, науку, медицину и культуру). Мы не создадим ядро новейшего технологического уклада, если будем, как Роснано, инвестировать десятки и сотни миллионов долларов в передовые разработки за рубежом, либо подобно Минобрнауке тщиться опереться на импортную модель развития науки в университетах, отказавшись от наследства Российской академии наук.

Системная научно-техническая и культурно-образовательная политика государства не менее важна, чем макроэкономическая или кредитно-денежная политика — речь идет о единой системе государственного стратегического планирования и управления, которую предстоит создать.

Хаотическое реформирование экономики на принципах «Вашингтонского консенсуса» (последовательного дерегулирования хозяйственной деятельности, приватизации госпредприятий, рестриктивной финансово-кредитной политики) одновременно с сохранением раздутого, неэффективного и коррумпированного госаппарата, высоких налогов на доходы от труда и капитала, административных методов «ручного управления» привело к многочисленным «провалам» как рынка, так и государства. И как следствие — деградации и разрушению научно-производственного, природно-ресурсного, человеческого потенциала.

Мировой опыт показывает, что успешный экономический рост предполагает наличие, во-первых, высококонкурентного частного сектора экономики с доминированием капиталистических корпораций и банков и эффективными рыночными механизмами, во-вторых, системы эффективных институтов госрегулирования экономики и, в-третьих, развитого и тоже эффективного сектора производства общественных благ.

Еще один важный момент. Для ответа на вызовы глобализированной экономики недостаточно использовать только известные образцы и решения. Стратегия прорыва, преодолев «макроэкономический детерминизм», встраивает в глобальный и российский исторический контекст науку, технику, культуру, рациональное природопользование, политические и гражданские отношения. А это не менее значимые «производительные силы», чем финансы или предпринимательская инициатива. Другого способа сохранить и укрепить Россию в мире, в котором никому не гарантировано будущее, просто не существует.

Сергей ГЛАЗЬЕВ, академик РАН,

Глеб ФЕТИСОВ, член-корреспондент РАН