Импортозамещение: хорошо, но мало

«Реализация программ импортозамещения как фактор развития экономики Российской Федерации» — так была сформулирована тема заседания Временной комиссии Совета Федерации по мониторингу экономического развития. Общий вывод практически всех выступивших — положительный эффект после того, как были приняты государственные программы по импортозамещению, бесспорно, есть. Но его явно недостаточно, чтобы окончательно нейтрализовать зависимость от западных технологий и товаров.

ТЭК поддерживает промышленность

Что произошло после того, как в августе 2014 года было признано необходимым форсировать процессы импортозамещения критически важных для экономики технологий и продукции? Некоторые итоги подвёл Василий Осьмаков, заместитель министра промышленности и торговли России.  В частности, он заявил, что отечественный ТЭК повернулся лицом к промышленности благодаря санкциям. В результате разработан ряд проектов, призванных создать технологии и материалы нового поколения, такие как роторные системы для горнодобывающих предприятий, транспортировка крупнотоннажного сжиженного природного газа, новые образцы электронной техники и другие. В рамках шести госпрограмм по импортозамещению успешно применены специальные инвестиционные контракты на сумму около 450 миллиардов рублей, прекрасные результаты принесли льготные кредиты реальному сектору экономики, предоставляемые через Фонд развития промышленности (ФРП).

Однако задачи «быстрого» импортозамещения решены, его потенциал исчерпан, подчеркнул Осьмаков. Сегодня необходимо переходить к следующему этапу, когда не только конечное изделие сделано в России, но и по всей технологической цепочке комплектующие и материалы — а в сельском хозяйстве семена, корма и разного рода добавки и удобрения — большей частью имеют отечественное происхождение. Минпромторг намерен решать эту задачу по двум направлениям. Во-первых, поддерживать научно-исследовательские и конструкторские работы с горизонтом в пять-семь лет, как это происходит в энергомашиностроении, программа дополнительных мероприятий для которого предусматривает выпуск российского оборудования на 200-250 миллиардов рублей в год. И во-вторых, стимулировать экспансию на внешний рынок российских товаров и технологий через комплекс государственных институтов развития, прежде всего, Российского экспортного центра. Начало этому процессу положено — в 2017 году несырьевой экспорт вырос на 134 миллиарда рублей, что даёт основания рассчитывать, что в течение ближайших 10 лет продажа за рубеж продукции и товаров высоких технологий будет увеличиваться на 7-10 процентов в год.

Но каковы критерии, по которым продукцию можно считать российской? На этот вопрос заместитель министра ответил несколько неуверенно, сославшись на ведомственные нормативы критических технологий. Согласно этим критериям, по каждой группе товаров или продукции определена минимально допустимая доля российских производителей. В фармакологии, к примеру, это основная лекарственная субстанция, в автомобилестроении — двигатель и так далее. Есть и контрольные ориентиры, по которым должна возрастать локализация по всей номенклатуре импортозамещаемой продукции.

Деятельность ФРП — прекрасная иллюстрация того, насколько несостоятельны доводы сторонников того, что нужно вкладывать сверхдоходы от нефти не в отечественное производство, а в государственные долговые обязательства США. 

Однако, по мнению некоторых членов комиссии Совфеда по мониторингу экономического развития, не учитывается важнейшее обстоятельство — в каких пропорциях делится прибыль между западными и отечественными фирмами. К примеру, в производстве того же формально российского автомобиля: всё же мотор стоит дешевле, чем все остальные агрегаты, а шинная промышленность и вовсе на 90 процентов зависит от импортных комплектующих и деталей.

Нет стратегии

Однако главная проблема импортозамещения, считает первый зампред Комитета Совета Федерации по экономической политике, глава временной комиссии палаты по мониторингу экономического развития Сергей Калашников, в том, что до сих пор не действует система стратегического планирования. Результат — нет чётко прописанных приоритетов в действиях институтов развития. Тем не менее, к примеру, ФРП дал очень неплохие результаты, кредитуя под льготные пять процентов свыше 200 проектов современных производств, в том числе комплектующих, конкурентных с зарубежными образцами. 42 предприятия уже начали работать на экономику. А в 2018 году ФРП получит проценты от выданных займов: пять миллиардов рублей, которые будут направлены на новые инвестиции.

Однако 80 миллиардов рублей — такова капитализация Фонда — это не те суммы, чей вклад в создание базы российской промышленности трудно переоценить и которые смогут закрыть все провалы в экономике и вывести её на самодостаточный уровень, уверен Владимир Долгих, член Комитета Совета Федерации по экономической политике, дважды Герой Социалистического Труда. Есть расчёты, по которым преобразовать ведущие отрасли возможно, если инвестировать два триллиона рублей. А деятельность ФРП — прекрасная иллюстрация того, насколько несостоятельны доводы сторонников того, что нужно вкладывать сверхдоходы от нефти не в отечественное производство, а в государственные долговые обязательства США.

Есть и ещё один фактор, пока не учитываемый в правительственной тактике импортозамещения — протекционизм в отношении отечественных производителей. О нём говорили руководители крупных промышленных предприятий, приводя конкретные факты. К примеру, одному из них удалось вытеснить с рынка итальянские электроцентробежные насосы, используя преимущества массового выпуска и сокращая затраты. Однако итальянцы получили субсидии от собственного правительства и, демпингуя, восстановили позиции. У нас, увы, получить такую поддержку весьма проблематично, равно как и добиться защитных таможенных пошлин: в Минпромторге, как сказал один из выступавших, сразу отказываются заниматься проблемой, ссылаясь на ограничения Всемирной Торговой Организации (ВТО).

Вот так достаточно неожиданно выплыла и другая тема — успех или неудача импортозамещения существенно зависит от членства России в ВТО. По мнению Калашникова, ограничения, диктуемые этой организацией, жёстко ограничивают возможности нашей страны развивать самодостаточную и не зависимую от внешних факторов экономику, а отношения с ВТО надо пересматривать, помня, что в 2012 году, когда Россия стала её членом, была совершенно иная геоэкономическая ситуация и никаких санкций не предвиделось.