Бери больше, кидай дальше

На заседании президиума Совета при Президенте РФ по стратегическому развитию и приоритетным проектам министр экономического развития Максим Орешкин представил новую программу «Повышение производительности труда и поддержка занятости».

Не прошло и пяти лет

Вообще-то задачу повысить производительность труда в полтора раза поставил Президент России Владимир Путин ещё в 2012 году в одном из своих майских указов. Срок — к 2018 году. За шесть месяцев до контрольной даты министр Орешкин представил — нет, не программу, а всего лишь её проект, подчеркнув, что паспорт документа будет готов в августе, а собственно программа запущена осенью.

Трудно предполагать, насколько такая ситуация соответствует указаниям президента и будет ли настолько эффективна программа, чтобы за считаные месяцы достичь заданного ориентира и резко повысить производительность труда. Тем не менее, работа проведена, обозначена и цена, в которую обойдётся полуторакратный рост отдачи от среднестатистического работника — 29 миллиардов рублей. Очень недорого!

Но как же планирует Минэкономразвития повышать производительность труда? Из объяснений министра Орешкина следует, что программа призвана «внедрять принципы бережливого производства», «повышать квалификацию персонала и эффективность систем и процессов», «оптимизировать логистику» и так далее. Отдельное направление — снижение безработицы и переквалификация невостребованных кадров.

Все слова и формулировки, бесспорно, правильные. И абсолютно не дают понять, как конкретно государство будет стимулировать частные (да и государственные) компании наращивать производительность в условиях рынка. Он же в соответствии с официально принятой монетаристской идеологией сам по себе является непревзойдённым стимулом для того, чтобы совершенствовать квалификацию рабочей силы и находить максимально эффективные решения для увеличения выпуска конкурентоспособной продукции.

Впрочем, Орешкин перечислил некоторые мероприятия: готовить программы повышения производительности труда на отдельных предприятиях, предусматривая соответствующее переобучение сотрудников; изменить налоговое законодательство, чтобы стимулировать приём высвобождаемых работников; упрощать лицензирование образовательных центров на предприятиях и так далее.

Цена информации

Лишними эти меры, конечно, не будут. Однако смогут ли они достичь главной цели — вывести уровень производительности труда на мировой уровень или останутся средством, чтобы в случае необходимости МЭР отчитался — поручение президента выполнили, деньги освоили?

Ведь производительность труда связана не только и не столько с образованием или степенью занятости кадров, а прежде всего с новейшими оборудованием, технологиями, материалами, фундаментальными научными разработками, которые позволяют многократно увеличить отдачу от конкретного работника. Феодальный крестьянин был ограничен в производительности собственными физическими возможностями, рабочий при раннем капитализме — производительностью паровой машины.

Современный «синий» воротничок — практически ничем, учитывая безграничность уникального ресурса — информации, который позволяет рационально использовать все остальные виды ресурсов. Это и есть суть нового технологического уклада — постиндустриального информационного общества, которое в той или иной степени сформировано в развитых странах Востока и Запада.

В Советском Союзе, кстати, вкладывали громадные средства в автоматизацию и информатизацию производства, что позволило в послевоенный период сократить отставание от производительности труда в США с 70 до 30 процентов по пяти основным секторам экономики. Переход к либеральной модели в отечественном варианте привёл к тому, что к 2016 году средний российский работник вырабатывал на 74 процента меньше, чем его американский коллега, в частности, в сельском хозяйстве соотношение составляет 17 тысяч против 109 тысяч долларов в год. И не по причине недостаточной квалификации или природной лени: инвестиции в основное производство, в том числе и в новейшее оборудование, из года в год падают, загрузка мощностей в базовых отраслях промышленности составляет 40-60 процентов: реальному сектору экономики невыгодно вкладывать деньги в обновление мощностей, да их и нет вследствие жёсткой антиинфляционной политики Центробанка. Монетизация экономики составляет всего 40 процентов против, к примеру, 180 процентов в Китае.

На итоговый показатель производительности крайне негативно влияют и неэффективные траты госбюджета — 2,5 триллиона рублей, и то, что министерства и ведомства, запрашивая громадные суммы на развитие, по данным Счётной палаты, в первом квартале 2017 года использовали их в лучшем случае на треть. А ведь перечисленные негативные факты в компетенции как раз Минэкономразвития и могут служить критериями, насколько профессионально и обоснованно специалисты министерства готовят перспективные планы-прогнозы развития, контролируя возможности и запросы отраслевых ведомств. Те же 2,5 триллиона рублей неэффективных трат, будь они реализованы в конкретных промышленных мощностях, могли бы повысить выработку среднестатистического работника примерно на 50 000 рублей в год, одновременно позволив обновить основные фонды (средний износ которых 60-70 процентов при сроке службы тридцать и более лет).

Вот темы и направления, соответствующие стратегическому статусу Минэкономразвития как главного организатора и координатора теории и практики экономического развития страны. Пока же, похоже, производительность труда будут повышать по принципу «бери больше, кидай дальше», вовлекая в этот захватывающий процесс под привлекательными лозунгами и формулировками «временно незанятых граждан» и осваивая 29 миллиардов бюджетных рублей.