Великобритании может и не стать

Шанс, что Эдинбург будет независимым, всё-таки есть. И серьёзный

Вопреки мнению, что вопрос о самоопределении политических наций утратил в Европе свою остроту, мы видим немало примеров совершенно обратной ситуации. Результаты опроса, проведённого по заказу английской газеты The Sunday Times в начале сентября в Шотландии, давшие большинство в один процент сторонникам независимости, шокировали общественность и политиков Великобритании.

Если 18 сентября большинство участников референдума в Шотландии скажут «да» независимости автономии, то Великобритании грозит утрата не только примерно трети территории и 8 процентов населения, но и самого своего привычного наименования, обретённого именно в связи с объединением Англии и Шотландии в одно государство. Для людей, привыкших считать Соединённое Королевство страной образцового конституционного устройства и эталоном благосостояния, стремление шотландцев к государственной независимости может показаться блажью и «бешенством с жира». Однако крайне сомнительно, что одна из старейших европейских наций, сформировавшаяся более семи столетий назад, просто так, без видимых причин, в очень значительной своей части хочет иметь своё национальное государство.

История объединения Англии и Шотландии насчитывает пять-шесть столетий войн, набегов, перемирий и попыток уний. Окончательно в единое государство под властью одного монарха — королевы Анны Стюарт — страны объединились в 1707 году, через 104 года после того, как король Яков VI Шотландский из династии Стюартов в силу действовавшей тогда методики наследования престола стал одновременно Яковом I Английским. Притом что он был монархом обоих государств, Шотландия продолжала обладать всеми атрибутами независимости, включая собственный парламент. Однако постепенно английские короли всё более насыщали шотландскую администрацию своими ставленниками из числа англичан, раздавали в Шотландии земли представителям английской аристократии, притом что шотландцы не занимали столь же почётных мест в управлении Англией. Будучи страной более населённой и экономически развитой, в хозяйственном плане Англия всё более подавляла свою гордую, горную, лишённую плодородных почв и промышленности соседку. Английский капитал и до и после 1707 года всё более подчинял себе её экономику, что в совокупности с административным давлением столетиями создавало явное и скрытое межнациональное напряжение. И хотя отдельная часть представителей шотландской аристократии смогла органично войти в английскую (позже британскую) элиту, на уровне народной ментальности мечта о самоопределении никогда не угасала.

И вот теперь, после 300 лет совместной политической, экономической и культурной жизни, такой неожиданный поворот. Впрочем, неожиданный ли? Веками английские правящие круги, администрация с разной степенью жёсткости боролись с валлийским (Уэльс) и ирландским «сепаратизмом». Пример Ирландии, ставшей (за исключением протестантской Северной Ирландии) английским доминионом после многолетней кровопролитной войны в 1921 году и полностью независимой от Великобритании республикой лишь в 1949-м, когда начала рушиться британская колониальная империя, демонстрирует, что родина парламентаризма и главного языка международного общения, несмотря на высокий уровень достатка и обустроенности жизни, так и не смогла создать условий для того, чтобы древние и культурно самобытные народы в полной мере сочли её своей родиной.