Кто мог отменить революцию 1917 года

«Несомненно, он был умнее Керенского. И подчинял его». Эта фраза принадлежит видному русскому историку Б.И. Николаевскому, знатоку этой деликатной темы. Кто же имел столь мощное влияние на Александра Фёдоровича? Оказывается, сибиряк, профессор из Томска Николай Виссарионович Некрасов. Один из влиятельнейших депутатов Государственной Думы, в которой самым энергичным образом работал целое десятилетие — с 1907 года по 1917-й.

«Сибирская торпеда»

В 1927 году всеми забытый Павел Милюков, бывший официальный лидер конституционных демократов, коротал свои дни в берлинской эмиграции. И печатно вспоминал о вещах, казалось бы, немыслимых: «После созыва Четвёртой Государственной Думы… я почувствовал, что против меня выступает сплочённая и сильная группа, лидером которой был Николай Некрасов».

Явившийся в столицы из томского «захолустья» безвестный поповский сын сумел организовать сплочённый и напористый фронт борьбы против знаменитого Павла Милюкова. Заметим: одного из кумиров тогдашнего «прогрессивного» общественного мнения!

Таким был Николай Некрасов во всех своих ипостасях. Активность его подчас буквально перехлёстывала через край. Только с думской трибуны он выступил более ста раз. В проблемах финансов, железнодорожного строительства, развития водных путей России он разбирался как никто иной из его коллег. Выступил с чётким обоснованием ускоренного развития сети железных дорог в Сибири. Был вдохновителем создания Сибирской парламентской группы. Она объединяла большинство избранных от региона депутатов, причём партийная принадлежность здесь не играла никакой роли. Интересы земляков с одинаковым рвением отстаивали и правый кадет С.В. Востротин, и левый кадет Н.В. Некрасов, и трудовик В.И. Дзюбинский, и социал-демократ А.А. Войлошников. Стараниями Николая Некрасова и его сподвижников велась борьба за отмену дискриминационных «особых правил» во всех областях хозяйственной и общественной жизни, восстановление права беспошлинной торговли сибирских предпринимателей с иностранными купцами в устьях Оби и Енисея и многое другое.

Именно за незаурядные деловые качества Николая Виссарионовича в 1916 году избрали товарищем председателя Четвёртой Думы. По этой должности он вошёл в состав Особого совещания по обороне государства, где тоже проявил себя энергичнейшим из энергичных. Неспроста его окрестили «сибирской торпедой».

«Зовите Некрасова!»

В 1917 году политическое влияние сибиряка росло не по дням, а по часам. Роль Николая Некрасова в сложнейших переговорах между Контактной комиссией Совета и Временным правительством точно и беспристрастно описал Николай Суханов, сам человек весьма неординарный: «Действительным лидером в этих заседаниях со стороны правительства был левый кадет Николай Некрасов, министр путей сообщения. Он отлично схватывал положение, умел пойти ему навстречу, а затем обнаруживал и твёрдость руки».

5 мая 1917 года Николай Виссарионович становится заместителем премьера Керенского, который двумя неделями позже упросил Николая Некрасова взять ещё и портфель министра финансов.

Коварство шекспировского масштаба

А в судьбоносные месяцы 1917-го логика политической жизни России несла, даже властно тащила Николая Виссарионовича всё выше и выше. Керенский, который был кумиром революционных масс в феврале, уже к августу показал свою полную несостоятельность. Прагматик Николай Некрасов прекрасно это сознавал. Как и многие политики из его окружения, которые нашёптывали ему: «Николай Виссарионович, берите власть! Этот краснобай нас всех погубит!»

Удобный случай отправить в политическое небытие «главноуговаривающего» представился в августе, во время так называемого корниловского мятежа. Лавр Георгиевич по уговору с Керенским двинулся спасать Петроград от «большевистского засилья». Незадолго до этого Николай Некрасов в частной беседе подтолкнул премьера стать инициатором этого шага. А в нужный момент публично осудил «мятежников». И пламенно требовал отставки Керенского. Замысел был отмечен коварством поистине шекспировского масштаба. Ведь если бы Керенскому не удалось удержаться в кресле премьера, главой правительства автоматически становился Николай Некрасов!

Кто знает, куда повернула бы история России, если бы в августе 1917 года власть перешла к талантливому, проницательному, невероятно цепкому, обладавшему мощной политической волей Николаю Некрасову… Ведь в истории ничто не происходит автоматически.

Николай Некрасов же был назначен генерал-губернатором Финляндии. Это означало почётную ссылку.

Прощённый Лениным…

После Октября Николай Виссарионович Некрасов не сделал попытки бороться против советской власти. Купив документы на имя мещанина Голгофского, он поступил на службу в потребительскую кооперацию в Поволжье. Однако бывший вице-премьер настолько выделялся из служилой массы своими знаниями, деловой хваткой, даром организатора, что вскоре был избран на всероссийский съезд кооператоров. Там его и опознали как деятеля старого режима, арестовали. А в мае 1919 года Николай Некрасов попал на приём к Ленину, который не забыл, что Николай Виссарионович летом 1917 года был категорически против привлечения вождя большевиков к суду как «государственного преступника». Поэтому из кабинета председателя Совнаркома он не только не вернулся в тюремную камеру, но и получил высокое назначение — в правление Центросоюза.

…и расстрелянный его наследниками

Однако в 1930 году, когда всесильного заступничества уже не было, один из бывших вершителей судеб России был осуждён на 10 лет лишения свободы. Его определили в Особое конструкторское бюро по проектированию Беломорско-Балтийского канала. Ведь он был когда-то блестящим инженером — конструктором мостов. Николай Некрасов работал с такой эффективностью, что в 1933 году его досрочно освободили. Руководство НКВД предложило Николаю Виссарионовичу возглавить Завидовский район строительства канала Москва — Волга. И он так поставил дело, что сдал порученный ему участок канала на полгода раньше срока. За что его наградили орденом Трудового Красного Знамени. Затем Николай Некрасов был назначен на генеральскую должность начальника работ по сооружению гидроузлов в Калязинском районе. Там его и арестовали уже окончательно. А в мае 1940 года расстреляли. Но уважением среди энкавэдэшного начальства пользовался таким, что похоронили его не в братской могиле, а на Донском кладбище в Москве.