Гражданский разлом столетней давности недопустим в настоящем

МАГИЯ ЧИСЕЛ

Если бы не было Первой мировой войны, то не было бы и Второй ми­ровой, а если бы не было событий 1917 года в России (февральских и октябрьских), то не было бы и холод­ной войны, под знаком которой про­шла вся вторая половина прошлого столетия, а ее послевкусие мы ощу­щаем до сих пор. Тот однополярный мир, закат которого стал очевиден для большинства мировых игроков к середине 2010-х годов, является про­дуктом окончания холодной войны, или, как трактует его западный мир, победы капиталистического Запада над коммунистическим Востоком. И именно Россия в минувшем веке ста­ла отправной точкой мировой поли­тики, то есть тем игроком, действия которого через ответную реакцию задавали траекторию движения всех других игроков.

Однако трендом минувшего года стало приоритетное отношение вла­сти к внутренним проблемам, поэто­му столетние юбилеи февральских и октябрьских событий 1917 года интересны, прежде всего, с точки зрения их потенциального влияния на вну­треннюю политику. Вообще в мире все успешные нации сначала разби­раются с внутренними проблемами, достигают общегражданского кон­сенсуса, а уж потом на основе этого заставляют (далеко не обязательно с помощью насилия) других мировых игроков уважать собственные инте­ресы. Обратная логика (внешнеполитическая экспансия для решения внутренних проблем) практически всегда плохо заканчивается. Приме­ром может служить и Русско-япон­ская война 1905 года (глава царского МВД Вячеслав Плеве: «России нужна маленькая победоносная война»), и, с некоторыми оговорками (вступление в нее было спровоцировано не толь­ко внутренними причинами), участие России в Первой мировой, что во многом и стало катализатором со­бытий 1917 года…

По словам Владимира Путина, столетний юбилей - «весомый повод» (а скорее даже причина) обратиться к причинам и природе революций в России»

То, что «магия чисел» будет до­влеть в 2017 году, понимает и власть. Владимир Путин в своем последнем Послании Федеральному Собранию особо отметил, что 2017 год явля­ется годом юбилея Февральской и Октябрьской революций (по устояв­шейся традиции эти грандиозные и трагические события принято име­новать именно так, и нет причин для пересмотра такого подхода), и при­звал учесть уроки истории. Также он отметил, что эти уроки нужны для укрепления общественного, политического и гражданского согласия, а любые попытки перенести линии гражданского разлома столетней давности в настоящее недопустимы.

По словам президента, столетний юбилей — «весомый повод» (а скорее даже причина) обратиться к причи­нам и природе революций в России. Следует отметить, что протекавшие тогда в стране процессы (как и про­текающие в настоящее время) не являлись уникальными именно для нас. Такой же иллюстрацией может служить случившаяся практически в то же время революция в Герма­нии с последовавшим грандиозным гражданским расколом, который на долгое время овладел большей ча­стью Европы.

ВЕРХИ НЕ МОГУТ

Любую революцию (как классиче­скую насильственную, так и, вы­ражаясь современным языком, ненасильственную — «бархатную» или «цветную») определяют две за­кономерности, на первый взгляд противоречащие друг другу, но на самом деле логично друг друга до­полняющие. Во-первых, фундамен­тальные предпосылки для любой революции в любой стране готовит сама власть — своими действиями или бездействием. Внешний фактор, о котором модно сейчас говорить, практически всегда присутствует, но роль его сводится к использованию рычага для реализации деструктив­ных изменений, а рычаг к моменту революционных событий уже суще­ствует, его лишь обнаруживают и эффективно используют. С учетом этого любые рассуждения, например о роли германского генштаба или формировавшейся тогда мировой олигархии в революционных собы­тиях в России (и в других странах), конечно, имеют право на существо­вание и отчасти подтверждаются фактами, но следует понимать, что эта роль была далеко не определяю­щей. Во-вторых, последствия любой революции (по крайне мере, кратко- и среднесрочные) для подавляюще­го большинства населения гораздо хуже, чем причины, эту революцию спровоцировавшие.

Осознание этих двух фундамен­тальных закономерностей любой революции и позволяет учесть уро­ки прошлого, сделать из них вывод и приобрести иммунитет к различного рода попыткам раскачать ситуацию. Правда, вопреки мнению так называ­емых охранителей, выводы должно делать не только население, которое они призывают безропотно прини­мать сложившуюся ситуацию, «ина­че будет еще хуже», но и в первую очередь власть.

Февральские события 1917 года во многом были предопределены бездействием самой власти, не же­лавшей замечать стремительных изменений, происходивших во всех слоях российского общества, прежде всего — городских (еще уже — сто­личных) жителей. Сформировавшая­ся к тому моменту в результате реформ Александра II нацио­нальная буржуазия приобрела весомое и даже определяющее влияние в национальной эко­номике, которое никак не коррелировалось с застоявшейся поли­тической системой. В ней монархия демонстративно опиралась на дегра­дирующее дворянство (деградирую­щее именно в силу потомственного характера привилегий, а говоря со­временным языком, низкой пропуск­ной способности каналов вертикаль­ной социальной мобильности в этом социальном слое), а также показные квазинародные объединения, зача­стую ультраконсервативного, черно­сотенного толка. Эта картина допол­нялась абсолютно безответственной позицией ближайшего окружения императора и его близких, когда частные интересы отдельных лиц обусловливали важнейшие государ­ственные решения, стоившие очень дорого и в итоге во многом и сфор­мировавшие революционную ситуа­цию. Например, бизнес-интересы так называемой безобразовской клики во многом стимулировали участие в Русско-японской войне 1904-1905 го­дов, проигрыш в которой во многом предопределил эскалацию револю­ции 1905 года, которая, в свою оче­редь, и подготовила почву для собы­тий, последовавших уже в 1917 году и позднее.

Растущая видимая неэффектив­ность и некомпетентность государ­ственной машины вызывали расту­щее непонимание и последующее от­торжение у национальной буржуазии (в современных терминах — бизнеса), на которую к тому же легла тяжесть участия страны в Первой мировой войне. Именно бизнес во многом был вынужден затыкать те лакуны в экономике и госуправлении, которые власть упорно не желала замечать как до вступления в войну, так и во время нее. И именно национальная буржуазия создала систему эконо­мических институтов и учреждений централизованного толка, которая постепенно породила уверенность в том, что страна в целом сможет су­ществовать и без царской династии, так как она в новых условиях явля­ется пятым колесом. Февральскую революцию справедливо называют буржуазной, так как именно нацио­нальная буржуазия выступила локо­мотивом изменений, почувствовав изменившийся общественный запрос и реагируя на него.

Развитие событий в России сто лет назад наглядно продемонстриро­вало, что попытки консолидировать население на основе внешнеполити­ческих успехов вполне могут быть успешными, но только на кратко­срочной основе, а в среднесрочной, особенно на фоне отсутствия этих самых успехов, откровенно играют против власти. В феврале сверже­ние царского режима активнее всего поддерживали те социальные слои, которые в 1914 году также активно поддерживали вступление России в войну. При этом в критические для самодержавия дни записные сторон­ники власти, активно до этого кри­чавшие на всех углах о ее поддержке в расчете на конкретные матери­альные бонусы, как-то сами по себе «рассосались» — их не было видно в феврале 1917 на улицах Петрограда и других крупных российских городов.

Такой анализ социально-полити­ческой ситуации столетней давно­сти может породить желание искать прямые аналогии с современностью, и их можно обнаружить. Однако главное здесь — извлечь уроки и по­нять, как это одновременно великое и трагическое наследие можно ис­пользовать в настоящем для нейтра­лизации возможных деструктивных сценариев.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ПАРАЛЛЕЛИ

Столетний юбилей является значи­мой вехой для того, чтобы вырабо­тать в обществе консенсус относи­тельно происходивших тогда собы­тий, который положит конец поляри­зации общества по признаку отноше­ний к тем или иным событиям обеих революций и последовавшей за ними Гражданской войны. В близкой нам европейской истории есть как ми­нимум один пример, который сопо­ставим по ключевым параметрам с российским историческим опытом. Речь идет о Великой французской революции, которая имела такое же значение для мировой истории конца XVIII-XIXвеков, как российские ре­волюции для истории века ХХ. Более того, революция во Франции послу­жила отправной точкой для поляри­зации общества на долгое время, что происходило и в России.

Российская революция по мас­штабу тектонических сдвигов как в мировом, так и в национальном измерениях явно сопоставима с Французской. Победа в Великой Оте­чественной войне сформировала в обществе консенсус, который просуществовал вплоть до крушения СССР и сумел примирить как тех, кто при­нимал непосредственное участие в революционных событиях, так и их прямых потомков.

Вторая половина 1980-х и осо­бенно 1990-х годов стала единствен­ным, но ярким примером того, как, вороша прошлое, можно встать на грань гражданской войны в настоя­щем. Большая часть населения стра­ны идентифицировала себя именно через отношение к революции 1917 года и последовавшим за ней со­бытиям. Для одних революция (со смысловой точки зрения не особен­но разделялись события Февраля и Октября) была абсолютным благом, а последовавший крах проекта ре­волюции (СССР) — крушением всей жизненной стратегии. Для других наоборот — абсолютным злом, кото­рое нарушило процесс приближения Российской империи к статусу ми­рового лидера. Однако и те и другие воспринимали как константу разрыв исторической традиции, произошед­ший в 1917 году, а последовавшие за ним события — как новый истори­ческий этап, не вписывающийся в предшествовавший ему тысячелет­ний отрезок.

Наступившие нулевые с их потре­бительским бумом сгладили остроту противоречий в обществе, но новая социально-экономическая реаль­ность создает благоприятную почву для попыток раскачать ситуацию, апеллируя к событиям столетней давности, и первые признаки этого уже заметны. И хотя вероятность по­вторения таких событий невелика — демографическая и пассионарная картина общества не та, как сто лет назад, — опасность скатиться в де­структивный сценарий существует. И здесь необходимо помнить формулу, которая способствовала успешному преодолению гражданских противо­речий и формированию нации на основе общих ценностей у всех на­родов, переживших подобные потря­сения: принять, извлечь уроки и не повторять.

Павел Салин,

директор Центра политологических исследований Финансового университета